Ставок больше нет

– В последний раз приказываю разойтись! – кричит командир.

Пьер начинает осознавать опасность.

– Эй, ребята, без глупостей! – приподнимаясь, бросает он рабочим.

Несколько человек помогают ему встать, в то время как другие продолжают с кирпичами и лопатами в руках преграждать дорогу жандармам.

– Разойдитесь, черт бы вас побрал… Вы же видите, они собираются стрелять, – выходит из себя Пьер.

Рабочие нехотя расходятся.

Кирпичи падают из рук. Автоматы опускаются дулом вниз. Какой-то работяга поднимает велосипед Пьера.

Командир взвода поворачивается к строю и командует:

– Вперед, шагом марш!

Взвод удаляется. Тяжелая поступь постепенно смолкает.

Спальня Евы

Андре накрывает тело жены меховым покрывалом.

Медленно выпрямляясь, старательно демонстрируя безутешность, он вдруг меняется в лице и бледнеет; его взгляд прикован к изголовью постели.

Ева шелохнулась. Открыла глаза и смотрит на мужа, который, словно завороженный, не сводит с нее глаз.

Люсетта стоит перед кроватью на коленях, уткнувшись лицом в покрывало, и рыдает. Она держит Еву за руку. Ева бросает на нее быстрый взгляд и снова смотрит на мужа. На ее губах появляется зловещая улыбка, означающая: «Видишь, я не умерла…»

Дорога в предместье

Пьер стоит на обочине дороги, опираясь на Пауло. Их окружают несколько рабочих. Взгляды всех устремлены вслед удаляющемуся взводу, топот сапог постепенно стихает.

Наконец Пауло со вздохом облегчения оборачивается к Пьеру:

– Ох, и напугал ты меня, приятель… Я уж, правду сказать, думал, что ты того…

Все присутствующие испытывают не то чтобы изумление, а неловкость…

Им не по себе как от того, что над ними пронеслась опасность, так и от произошедшего на их глазах воскрешения.

Пьер показывает им рукав, продырявленный на уровне плеча.

– Еще бы чуть-чуть… Меня напугал разрыв петарды. Я разбил себе физиономию, – улыбаясь, произносит он.

Его лицо излучает нечто вроде недоверчивого восторга, от которого окружившим его работягам становится все более неловко.

– Старик, могу поклясться… – качает головой Пауло.

– Я тоже, – отвечает Пьер.

– Помочь тебе? – предлагает один из рабочих.

– Нет, не надо, все в порядке.

Пьер отваживается сделать несколько шагов, Пауло следует за ним.

Рабочие молча расходятся, остается только тот, который поднял велосипед.

Пьер направляется к нему, Пауло тем временем бросает полный ненависти взгляд в сторону удаляющегося взвода.

– Подонки! Завтра у них спеси-то поубавится, – сурово изрекает он.

Пьер вдруг останавливается посреди дороги.

– Завтра? Забудь, – отрешенно уставившись в землю, произносит он.

– Что ты сказал? – удивляется Пауло.

Пьер наклоняется и аккуратно поднимает с земли кирпич.

– Не твоя забота, – отвечает он, взвешивая кирпич на руке, перебрасывая его из ладони в ладонь. – Увесистый, шершавый…

Пауло с рабочим беспокойно переглядываются.

Пьер тем временем бросает оценивающий взгляд вокруг себя, и его лицо светлеет: он приметил старую разрушенную хибару, в которой уцелело только одно оконное стекло. Он с размаху запускает в него кирпичом.

– Уф! Успокаивает… – объясняет он, повернувшись к товарищам, после чего, оседлав велосипед, бросает Пауло: – В шесть у Диксона.

У Пауло и рабочего мелькает одна и та же мысль: у Пьера не все в порядке с головой. Они обмениваются взглядом, и Пауло спрашивает:

– Пьер, ты как? Не хочешь, чтобы я тебя проводил?

– Не беспокойся, я ничего не боюсь, – отвечает тот, давит на педали и удаляется.

– Тебе не следовало отпускать его одного, у него вид травмированного человека, – замечает рабочий.

У Пауло моментально созревает решение:

– Беру твой велосипед! – Он хватает велосипед, лежащий на обочине, садится на него и бросается вдогонку за Пьером.

Спальня Евы

Люсетта по-прежнему стоит на коленях возле постели и сжимает руку сестры.

Как вдруг рука начинает шевелиться…

Люсетта приподнимается, с изумлением смотрит на Еву:

– Ева, моя дорогая Ева!.. – кричит она, бросаясь к сестре и, рыдая, принимается ее обнимать.

Ева прижимает ее к себе с нежностью и желанием защитить, но взгляд ее остается прикованным к мужу…

– Ева, ты меня так напугала… Я думала… – бормочет сквозь слезы Люсетта.

– Я знаю… – тихим голосом прерывает ее Ева.

Андре еще какое-то время стоит не двигаясь, затем направляется к двери.

– Я за врачом…

– В этом нет необходимости, Андре, – останавливает его Ева.

Андре, уже достигший двери, оборачивается:

– Но как же, как же… – в замешательстве бормочет он и быстро выходит, закрыв за собой дверь.

Когда они остаются одни, Ева приподнимается и просит сестру:

– Подай мне зеркало, будь добра…

Люсетта смотрит на нее так, словно лишилась дара речи.

– Ты…

– Ну да, мое зеркало, то, что на туалетном столике.

Андре уже в прихожей, он направляется к выходу из квартиры, бросая через плечо взгляд, полный беспокойства… Машинально схватив шляпу и трость, с раздражением отбрасывает трость и выходит.

Люсетта, склонившись к Еве, протягивает ей зеркало.

Ева хватает его, жадно разглядывает свое отражение и шепчет:

– Я себя вижу…

– Ты что-то сказала? – спрашивает Люсетта.

– Ничего.

Люсетта присаживается на краешек постели и с беспокойством разглядывает сестру.