Status in statu (Государство в государстве) (СИ)

А ещё через неделю собрали на этап Тихона, Сашу Армена, Кузю, Сёму… Но на этот раз никто уже не прибежал спасать своих друзей. Один лишь Толя Карпенко, истинный и последовательный приверженец «Арестантского уклада» ходил по зоне и возмущался. Но ни на кого уже это не действовало… Да, и что с него, сумасшедшего, спрашивать?... Никто из зеков откровенно не хотел ехать на 7-ку и отстаивать воровские интересы. Теперь каждый думал о том, как бы его самого не упекли в ненавистную всем 7-ку. Ну и притихла вся зона. Только некоторые, самые наивные, надеялись ещё, что их там не будут крепить по полной: они ведь тубики и инвалиды. Но побывавший там Ваня знал, что наша, человеческая жизнь в некоторых учреждениях нашей Родины и гроша ломаного не стоит.

Тем более, что из больницы приходили противоречивые слухи (может быть, и излишне раздутые и приукрашенные) о том, что на больницу якобы привезли несколько трупов… Но туда их и так регулярно свозят с разных колоний. Чьи они?... Все только строили догадки, но никто ничего определённого об этом не знал.

Неожиданно для всего «Стационара» слетел процветающий предприниматель Голец. В зону приехал ОСБ (Отдел собственной безопасности). Гольца вызвали в опер.часть. там его вежливо попросили вернуть зекам деньги, собранные им якобы на ремонт. Вопрос был простым и кратким.

– Где бабки?

Но Гольца, чувствовавшего себя неуязвимым, занесло и он дерзко отпарировал:

– Какие бабки? Вы только требуете ремонты. А где брать материалы? Вы же ничего не даёте, а работу спрашиваете.

ОСБешников, собравших уже достаточно следственных материалов, сбить с толку было уже невозможно. В общем, Гольца убрали с хлебной должности. Последовали и другие вопросы: Кому из сотрудников давал деньги за УДО? Сколько вообще денег было собрано? Голец ничего не скрывал.

Пучеглазый, сам в прошлом ОСБешник, дал указание решить все вопросы по долговым обязательствам. Он понимал, что если все эти делишки не замять, то ОСБ поставит в известность Нач. Управления Корючего, будет рыть дальше и требовать возврата денег. Поэтому воспитательному отделу была поставлена задача: освободить всех заплативших Гольцу за УДО. Повезло людям! Спасибо, бывший старшина!

А в «Стационаре» появился новый старшина с устрашающим погонялом – «Бешеный». Он сразу собрал всех зеков.

– Братва! Я для вас хоть в огонь, хоть в воду!

«Ага!» – сразу заподозрил неладное проницательный Ваня. – «Что-то слишком много авансов с самого начала!».

Бешеный приехал с 2-ки, где был смотрягой на 3-м тубе. Но, учитывая меняющуюся обстановку и предпочитая держать носяру по ветру, от братвы отошёл, перекрасился и стал завхозом.

Ваня «бабочкам», то есть перекрашенным, не доверял вообще. Много он видел таких на «Семёрке», Солдат например. Именно они потом становятся самыми отъявленными и жестокими суками. Вот и этот явно хочет показать себя зекам с хорошей стороны, а мутную скрывает. Ване очень не нравились люди, бросающие в толпу дешёвые эпатажные лозунги. Вот и нового старшину он раскусил сразу, но пока только для себя, ведь он мог и ошибиться. Да и что Бешеный на 2-ке выделывал, одному Дьяволу известно. К тому же Ваня твёрдо знал, что судить человека надо не по словам, а по поступкам.

Но в «Стационаре», как и по всей зоне, постепенно создавалась нервозная обстановка нестабильности, недоверия и всеобщей подозрительности. Обо всём этом Ваня и Толя рассуждали наедине, когда их никто не слышал.

– Чего ждать, брат?

– Козлятник будет! Я тебе говорю, – твердил хорошо разбирающийся в обстановке постоянный клиент дурдома. – всё к этому идёт.

– Но будем надеяться, Толя, что нас это минует, и всё будет по-людски.

Кстати, все порядочные мужики – и Толя в их числе – понимали, что всех сгубила именно наркота: какими отличными парнями были «блатные», а превратились… в чёрт знает что!

Частенько к их разговорам присоединился Татарин, сидевший на «конторе». Он постоянно смотрел в окно и следил за передвижением сотрудников. Если кто-нибудь из них направлялся в сторону «Стационара», Татарин орал на весь коридор: «Контора!». Оба этажа и все палаты, услышав, что идут легавые, прятали телефоны, принимали горизонтальное, соответствующее их диагнозам, положение и притворялись спящими.

Каждую ночь они втроём обсуждали главную проблему: Чем всё это закончится?

Татарин был конкретным и прямолинейным радикалом.

– Надо всех бить, всё ломать! И не надо базаров разводить! Ещё чуть-чуть и лагерь уйдёт из нашего внимания.

Ваня по своему опыту уже знал, что всё равно уйдёт. Тем, кто наверху принял решение, насрать на то, что думают какие-то зеки, и наплевать на то, хотят ли они сами этого. Всё равно сломают.

– Не колоться и бухать надо, а с трепетом и осторожностью держать то, что есть. И не строить из себя лордов-милордов, и при этом вгонять в себя что попало.

Ну, а Толя задумывался и вздыхал в предвкушении очередной развлекательной экскурсии.

– А я, ребята, завтра поеду на дурдом на две недели. А в общаке даже чаю и курева не стало. С чем ехать?