Status in statu (Государство в государстве) (СИ)

Резким ударом в спину его бросили на матрас, руки не отпускали ни на секунду, чтобы он, не дай бог, не начал сопротивляться. Всё делалось на самом высшем, профессиональном уровне. Видимо, сказывались ежедневные упражнения этих заплечных дел мастеров.

– Сейчас, мразь, ты будешь на всё согласен!

И сразу Ване накинули пакет на голову, оставив его без воздуха, и держали до тех пор, пока он не начал терять сознание.

Голова кружится и почти не соображает, в глазах темно, в коридоре охрипшие голоса орут гимн российской демократии: «Разрешите! Разрешите!». Едва Ваня успевал сделать глоток кислорода, на него снова напяливали пакет. Со всех сторон сыпались пинки и угрозы. Ване постоянно орали прямо в уши:

– У, сучка! Ты уже готова? Зовите пидоров, путь его выебут!

Пакет снимали и одевали на голову Ивана несколько раз. От нехватки кислорода и естественного в такой ситуации страха у него помутнело в голове, которая едва успевала что-то понимать и соображать. Со всех сторон он слышал злорадный хохот и дикие угрозы:

– Снимай с него штаны! Ну чё, мразь, тебе весело? Сейчас тебя отъебут и станешь ты петушком! Ха—ха-ха!

Ване пришлось униженно просить, чтобы его не насиловали. Тогда добросовестные служители «исправительной» системы начали требовать другое.

– А, страшно? Ори, мразь, что хочешь вступить в Секцию дисциплины и порядка! Ори на камеру! Громче, сука, ещё громче!

Из двух зол Ваня выбрал наименьшее (а как бы вы поступили, дорогие, никогда не сидевшие за колючей проволокой, читатели?). И Ваня заорал под явной угрозой насилия:

– Я хочу вступить в СДиП!

– Сильней, мразь! Ещё громче!

Когда Ваня в очередной раз терял сознание, он уже не хотел жить, вернее, всё у него внутри помертвело, почти умерло, только открытый рот тщетно пытался найти под колпаком хотя бы один грамм кислорода…

А для вертухаев это была просто обыкновенная психологическая внутренняя ломка.

Под таким изуверским прессом человеку приходилось орать о своём желании вступить в СДиП, куда нормальные люди по собственной воле не вступают. А что делать? У него, загнанного в угол этапника, только два выбора: хуй или СДиП. Если со СДиП ещё можно как-то жить дальше, то если человека опустят через хуй, он попадает в гарем, а оттуда выхода нет вообще. Все зеки боятся этого, и именно на этом играет администрация колонии. Всё продумано до предела просто и жёстко: человека втирали в грязь, в пол ниже плинтуса, и всё записывали на видеокамеру…

Ваня был буквально потрясён такой «тёплой» приёмкой. Он сразу понял, почему зеки так неистово орали на продоле это идиотское «разрешите!». Видимо, они уже тоже прошли через комнату О.Б., где им натягивали на голову пакет, бросали на матрас… а рядом стоял Пидор с оголённым членом… тут уж любой согласится вступить в какую угодно организацию (хоть в комсомол, хоть в СДиП, хоть в КПСС, хоть в СС, хоть в христианскую общину).

Когда государственных палачей вроде бы, наконец, удовлетворила громкость выкрикиваемых пожеланий и просьб, Ваню пинками вытолкали в коридор ко всей остальной массе, и он начал орать: «Разрешите! Разрешите!». Орали громко, приседали долго. Без Вани они уже раз по 500 присели до полного изнеможения сил, ну и с Ваней ещё больше сотни приседаний с «оленьими рогами». Вот так из разношёрстной человеческой массы делают послушное стадо с оленьими рогами на головах. Таким изощрённым образом лагерные профессионалы ломают внутренний мир человека. От этого ужаса старый мир в человеке разрушался и рождался новый, непредсказуемый мир. В каждом человеке оказывалось как бы два существа: одно ещё доживало старое и вот-вот должно было умереть, а другое существо только зарождалось – злобное и безжалостное.

Ваня ещё не освоился как бы с новым амплуа. Он пока не думал об этом. Это потом он всё это проанализирует, а пока… Крепись, Ваня! Крепитесь, зеки!... И бог вам всем судья.

Когда голоса у всего этапа охрипли настолько, что превратились в какие-то жалкие нечленораздельные писки, силы у всех закончились, и зеки начали валиться на пол, их наконец-то остановили. У Вани сразу же возникла мысль: а что, если бы весь этап восстал и отказался выполнять так называемые «требования»? Нет, наверняка и на такой случай у администрации был свой опыт, и всё было заранее продумано штабными иезуитами.

Зекам разрешили остановиться и собрать раскиданные вещи.

– Быстрей, сучки!

Оскорбления по-прежнему летели со всех сторон, но на них уже никто не реагировал, потому что этапники быстро попривыкли к ним, и грозные окрики пролетали мимо забитых наглухо зековских ушей. В головах у всех и так висел непреходящий изнуряющий гул.

Все оделись в своё прощупанное тряпьё и направились из пропускника в этап. Время было уже за полночь. Город Омск мирно спит, а тут всё только разворачивается. Выйдя на мороз, Ваня жадно глотал прохладный, насыщенный живительным кислородом воздух и никак не мог надышаться.