Старый шут закон

— Нет, стоит. Зачем вам питать на мой счет иллюзии? Так вот, произошла эта история в самый разгар предвыборной кампании, когда в погоне за голосами наши будущие законодатели всеми способами разжигают ненависть местного населения к нам, anglos[15]. — Она взяла у Шарло бокал и быстро выпила половину. — Бедняга, которого я убила, был мексиканец — нищий, забитый крестьянин. Он ездил в город с женой на встречу с депутатом, его там, конечно, напоили… Они возвращались домой на свой высохший, растрескавшийся клочок земли. Ехали без огней, даже керосинового фонаря на фургоне не зажгли, хоть толку от него не слишком много. Крестьянин сидел впереди с вожжами в руках и спал. Я догнала их, и тут, ослепленный светом моих фар, на дорогу выскочил заяц, лошади испугались и рванули влево, прямо мне под колеса. Я хотела свернуть направо — куда там… — Доктор Пармали крутанула воображаемый руль и закрыла лицо руками. — Мне предъявили обвинение в убийстве.

Она нашла ощупью виски, допила его залпом и протянула стакан Шарло, чтобы он налил еще.

— А вызволила меня из этой передряги жена погибшего, вот что было тяжелее всего. Женщина, которую я сделала вдовой. Она рассказала на суде правду. Вам, наверное, трудно даже представить, как ее обрабатывали, чтобы она солгала, — продажные politicos[16] пытались нажить на этом деле политический капитал, католики мечтали посрамить протестантку… Благослови ее бог. После выборов я поехала к ней, благодарила ее… — Доктор Пармали болезненно сморщилась, вспомнив эту сцену. — Я до сих пор помогаю ей и ее детям, хоть она и снова вышла замуж. Часть денег вытянули попы на поминальные службы, но кое-что осталось, дети смогут закончить колледж, если захотят. Тэрнер утверждает: это и в самом деле было убийство — один класс столкнул с дороги и растоптал другой. Кажется, я с ним согласна. Господи, как этот бедняга бедствовал всю жизнь, как нагло ему лгали, как бесстыдно его спаивали, охотясь за его голосом… в каком ветхом фургончике тащился он ночью по шоссе — где ж ему было уцелеть, когда и вдогонку, и навстречу мчатся с бешеной скоростью машины тех, кому принадлежат все дороги в стране…

Фрэнк и Миньон молчали, не зная, что сказать. Фрэнк и восхищался этой женщиной, и в то же время ему было противно.

— В общем, убийство сошло мне с рук, — сказала наконец доктор Пармали, разглядывая свои руки так, будто боялась увидеть на них кровь. — Мне дали условный срок. С тех пор я капли в рот не беру, когда сажусь за руль. Спасибо, Шарло, ты знаешь, чего мне сейчас надо.

Она залпом выпила больше половины стакана.

— Так что видите — я не гожусь на роль организатора вашего комитета. Но если вы хотите заручиться поддержкой закона в лице местных адвокатов, постараюсь завербовать для вас Пола Шермерхорна. Милейший Пол безумно ортодоксален — голландец хорошего старого рода со всеми вытекающими отсюда последствиями, переехал из Нью-Йорка, когда заболела Сибил, и особой храбрости от него ждать не следует. Член союза «Сыновья американской революции»…

— «Сыновья американской революции»? Этот союз чем-нибудь отличается от «Дочерей американской революции»?

— Отто Балзер утверждает, что ничем, только у «Дочерей» хоть волос долог при том, что ум короток, а у «Сыновей» волос еще короче ума. Вы знаете Отто? Он художник.

— Ah, oui, tu sais?[17]

— Да. Тэрнер сказал, он тоже будет нам помогать.

— Отто? — Доктор Пармали улыбнулась, уже совсем оправившись от волнения. — Отто бросится в огонь по первому вашему зову — только надо следить, чтобы масла в него не подлил. Однако вернемся к Полу. Это честнейшая душа. Он много лет ведет мои дела, и если у меня есть какие-то средства, то лишь благодаря ему. Но не отпугните его чрезмерным радикализмом. Взывайте лучше к его чувству справедливости, дескать, каковы бы ни были убеждения обвиняемых, дело должно вестись непредвзято. Он считает, что человек волен думать что ему угодно, лишь бы не совершал преступления. И не уставайте твердить ему, что печетесь о добром имени нашего штата, что мы не желаем опозориться на весь мир, как опозорился Массачусетс процессом над Сакко и Ванцетти. Он очень благодарен нашему городу, говорит, чудесный климат спас его Сибил жизнь. Если он захочет сначала подумать, не торопите его. Давить на него не стоит, пусть лучше он сам себя убедит. Зато уж если он согласится, то пойдет с вами до конца, и его участие в деле отведет от вас обвинение в радикализме. Тогда успех вам обеспечен.

Фрэнк улыбнулся ее наивности.

— Боюсь, все будет как раз наоборот: мы втравим его в очень неприятную авантюру. Но об этом я его честно предупрежу. И по-моему, его надо убедить, что поскольку я уже давно защищаю рабочих и у меня в этом отношении большой опыт, то некоторые узловые моменты в процессе он должен будет предоставить мне. Он согласится играть вторую скрипку?

— Может быть, и нет, если вы представите все именно в таком свете. А вы лучше зайдите с другой стороны. Скажите, пусть его не смущает, что он никогда раньше не защищал рабочих, потому что вашего опыта хватит на двоих.