Старый шут закон

— Я неправильно взял старт, — извинился он. — Наверное, от печки будет лучше. Первым звеном в цепочке событий была реатинская забастовка два года назад. Забастовщики добились кое-каких улучшений, которые следовало произвести давным-давно. Однако после этого самых активных борцов занесли в черный список. Потеряв работу, они лишились возможности выплачивать взносы за свои дома — дома, которые они построили своими руками на земле, оказавшейся, как заявил в один прекрасный день сенатор Махони, его собственностью. Шахтерам сообщили, что они подлежат выселению, причем одного из них, Фернандеса, успели выселить, пожитки выбросили на улицу, а дом заперли. Вечером возмущенные шахтеры и их семьи собрались во дворе у Фернандеса и внесли вещи в дом. За это Фернандеса и шахтерского вожака Рамона Арсе, который пользуется в поселке всеобщим уважением, арестовали и бросили в тюрьму. Там их держали в одиночном заключении, дожидаясь, пока мировой судья разберет дело. Естественно, всех, чьи дома стояли на земле сенатора Махони, самым кровным образом интересовало, как будет проходить суд. Ведь выселение грозило всем, и всех рано или поздно должна была постигнуть участь Арсе и Фернандеса. Поэтому всем хотелось попасть в суд. Но у входа в здание суда путь им преградили вооруженные полицейские и помощники шерифа.

Доктор Пармали слушала, закрыв глаза, открывала она их только для того, чтобы взять со столика стакан и отхлебнуть.

— Людям не понравилось, что суд хотят провести при закрытых дверях. Они боялись, что Арсе и Фернандесу дадут слишком большой срок. И потому продолжали настаивать, чтобы их впустили, не делая, однако, ни малейшей попытки ворваться силой. Вдруг одна женщина, которая наблюдала в окно за тем, что происходит в зале, крикнула, что Арсе тащат к задней двери. Все решили, что это может означать только одно — сейчас их героя будут избивать в безлюдном переулке за зданием суда, может быть, даже убьют. Люди бросились ему на помощь. Полицейские гнали Арсе обратно в тюрьму. Зачем? Объяснить они отказались. А Арсе говорить не мог — его схватили за ворот и волокли с такой силой, что и вздохнуть-то было нельзя. Люди стали требовать, чтобы его отпустили. Кто-то из помощников шерифа испугался и бросил в толпу бомбу со слезоточивым газом. Что произошло потом, вы знаете: началась паника, и несколько человек были убиты.

Доктор Пармали кивнула, не открывая глаз.

— Что касается так называемого бунта, я хочу особо подчеркнуть два обстоятельства. Первое: ни у кого из рабочих — ни дома, ни при личном обыске — не нашли оружия, в то время как шериф и его помощники были вооружены до зубов — у них были не только гранаты со слезоточивым газом, но и револьверы. И второе: за убийство двух шахтеров никто не был призван к ответу, а вот за убийство шерифа в тюрьму брошены сотни людей, у них снимают отпечатки пальцев, будто это уголовные преступники, их допрашивают, избивают, совершают бандитские налеты на их дома, а пятидесяти с лишним предъявили обвинение в убийстве.

Доктор Пармали кивнула и допила виски до дна.

— Вы спросите, зачем я приехал сюда? Меня вызвала в Реату телеграммой жена одного из обвиненных в убийстве, миссис Ковач, прося взять на себя защиту ее мужа. Но я из другого штата, и вести дело у вас я могу только в паре с кем-нибудь из членов вашей адвокатской коллегии, а в Реате ни один адвокат не пустил меня даже на порог. И я по совету Тэрнера приехал в Идальго: может быть, среди ваших знакомых найдется юрист, который согласится принять участие в защите и поможет мне получить право практиковать в вашем штате. Кроме того, моя жена хотела бы, если возможно, организовать среди граждан вашего города комитет помощи шахтерам, и в этом отношении ваше содействие также было бы для нас неоценимо. Мы сознаем, что обращаемся к вам с просьбой, которую выполнить нелегко. Но Тэрнер сказал, что вы великодушно согласитесь нас выслушать — и вы действительно нас выслушали.

Доктор Пармали тяжело вздохнула и открыла глаза.

— В каких авгиевых конюшнях мы живем, — с горечью проговорила она. — Так с чего же нам начать? Шарло, милый, перестань ловить Ваикики и налей мне еще! — Муж покорно снял наушники. Она укоризненно посмотрела на Фрэнка. — Ваша печальная повесть надорвала мне душу. Не обратиться ли нам к Берни Беку?

— Это случайно не судья Бек?

— Да, а что? Вы с ним знакомы?

— Нет, но это дело должен рассматривать он. — Фрэнк пересел на самый краешек кушетки.

— Мы с ним старинные друзья, — сказала доктор Пармали. — Судьей он стал недавно, а раньше был адвокатом. Защищал меня, когда меня судили за убийство.

Фрэнк и Миньон вздрогнули.

— За что?!

— Значит, Тэрнер вам не рассказывал? Жуткая была история. Скорее, Шарло, а то я уже на пределе.

— Может быть, не стоит ее вспоминать? — сказал Фрэнк.