Старый дом под черепичной крышей

– А вы тоже чего-то умеете? – спросила Зина козочку и овечку. Те онемели от радости и только и смогли выдавить из себя «бе» да «ме».

– И то славненько. Можно показать гостям. Правда, дорогой? – обратилась она к Фоме Фомичу. – Кстати, завтра приезжает предприниматель из Франции господин Батист, ему будет интересно…

– Они что… заводные? – Спросил Фома Фомич, – или на батарейках?

– Не знаю… – пожала плечами синеволосая, разглядывая фигурки и не находя в них места куда могли быть спрятаны батарейки. – Ничего не вижу…

– Не ломай головку, цветик. Покажем специалистам они во всём разберутся в два счёта. Японцы видимо состряпали. Хитрые эти япошки.

– Мне просто интересно, как всё это действует?… включается там, или где программка установлена? – добавила синеволосая.

– Они, наверное, с часовым механизмом, – сказал «добрячок», – а то чего бы вдруг… – тут он обратился к сторожу. – Никита, положи эти безделушки в сумку, да снеси в машину, – заметив Зинин особый интерес к поделкам, распорядился Фома Фомич, – вдруг что стоящее?..

«Добрячок» и Барби больше не стали задерживаться в доме и вышли.

– Вы откуда, дурашки, взялись, – спросил Никита, неся сумку с игрушками к машине. – Вот уж

некстати… вот некстати… Это ж надо… Вроде бы убрал – на тебе, вывалились невесть откуда…

Он положил сумку с игрушками на сиденье автомобиля и удалился. Когда Никита ушёл, то Васёк сказал притихшим овечкам:

– Держитесь за меня, райской жизни не обещаю, но кататься, как сыр в масле, будете, если дурами не окажетесь.

После отъезда хозяина, Никита собрал оставшиеся игрушки в грубо сколоченный ящик, из толстых досок, из под хозяйственного мыла. Затем накрыл крышкой, для надёжности, прибил её гвоздём и отнёс на чердак, с глаз подальше. Только потом он о таком своём решении долго жалел и корил себя за непредусмотрительность.

Глава 13. На чердаке

Как только игрушки очутились на чердаке, они сразу сделали попытку выбраться из ящика, который ужасно пах хозяйственным мылом, но крышка на ящике оказалась до того тяжёлой, что поднять её не было никакой возможности. Может быть, Заступник бы и поднял крышку, только он был мал ростом, а ящик был наоборот глубокий, потому Заступник никак не мог упереться в крышку плечами и головой. Остальные все были меньше Заступника и в помощники никак ему в этом деле не годились.

– Там Гуделки с Свистоплясом не слышно? – спросила Катерина, – они должны быть на чердаке, – и закричала: «Глиня!! Глиня!!»

– Я здесь, – проговорил снаружи Гуделка, – так значит это вас Никита на чердак затаскивал, а мы думали с Свистоплясом: «Чего это ему на чердак лезть понадобилось? Да ещё какой-то ящик принёс».

– Гуделка, ты можешь как-нибудь крышку открыть или хотя бы в сторону сдвинуть? – спросил Пустолай.

– Один не смогу, тяжёлая, сейчас брата Свистопляса позову…

– Свистопляс!! Ты где-е!? Сви-сто-пля-я-с!,– крикнул Глиня, – иди-и, помоги-и, крышка тяжеленная, одному не справиться-я…

– Иду-у-у! – донеслось с противоположного угла чердака.

Раздалось цоканье копыт и лихим аллюром, с посвистом, кентавр подскакал к ящику.

– Какая крышка? – спросил, Свистопляс и изучающее стал смотреть на ящик, сколоченный из неструганых толстых досок.

– В этом ящике находятся наши глиняшки, – пояснил Гуделка. – Их Никита в ящик сложил и сюда затащил.

– Это он побоялся, что нас новый хозяин с собой увезёт, – проговорила из ящика Дуняша. Новый хозяин забрал и увёз Васька, Белянку и Смуглянку. Ты меня слышишь, брат Свистопляс!?

– Конечно, слышу, – проговорил Свистопляс.– Мы с Гуделкой об этом ничего не знали. Вы потерпите, мы с Гуделкой вас сейчас вызволим, – и он стал вставлять остриё трезубца в едва заметную щель между крышкой и ящиком.

Чтобы вставить в щель трезубец, друзьям пришлось не мало повозиться. И всему был причиной, этот вбитый дворником гвоздь. Наконец остриё зуба было втиснуто между крышкой и верхней доской ящика. Свистопляс навалился на черенок трезубца и крышка ящика стала со скрипом подниматься. Им удалось сразу поднять крышку на целый сантиметр, но дальше зуб трезубца согнулся и Гуделка, оставивши эксперимент с трезубцем, стал на чердаке искать более подходящий для этого дела инструмент, а Свистопляс принялся чинить свой трезубец. Игрушки в ящике стали терпеливо ждать, когда их Гуделка и Свистопляс освободят из заточения.

– Вот какие они молодцы, а мы на них всегда шумим, дескать, неслушники, а они нас из ящика вызволяют, – сказала Дуня.

– Из таких вот, непоседливых, всегда путешественники, археологи, военные, спасатели хорошие получаются, – проговорил Мурлотик.

– Я не против их непоседливости, я только против нарушения нравственных законов, – заметила Катерина. – При любых преобразованиях и прогрессе, нравственные законы, заложенные в человека, никто не отменял. Не могут их отменить ни революции, ни стихийные бедствия… Поэтому, очень важно, чтобы они эти законы в себе не попрали и не увлеклись невесть чем…

– Ты намекаешь на порчу рубашек и платьев, – сказал Заступник, – замечу, что они делали это по неведению.