Старый дом под черепичной крышей

– Благодари бога, Вано, что у нас пассажиры,– проговорил капитан. Он ещё что-то хотел сказать, но не успел, сзади раздался дружный хохот. Смеялись все, но заливистее всех смеялся Никита. Он буквально лёг на спинку переднего сиденья и не мог остановиться. Засмеялся и капитан Канивец. Он смеялся и приговаривал:

– Вот пацанва пошла… А! Мэнэ – капитана Каневца, как малое дитя… – и он нарочно замахнулся на Ваню, как бы желая дать ему подзатыльник. – Так бы и трэснул по макушке. Дождэшься у мэнэ. Один пацан уже дождався. Где он тэпэрь? Во, правильно – ручки крал-крал – тэпэрь, на верёвочке сыдыт, и ты достукаешься.

– На этой что ли? – спросил Ваня и достал из-под сиденья огрызок верёвочки, на которую капитан, изловив рыжую собачонку, привязал её к своему стулу.

Капитан взял огрызок верёвки и, показывая его сидящим сзади, сказал весело:

– Вот пацанва четвероногая, вот пацанва,… все самопискы перетаскала… Ужо я до вас добэрусь до обоих… – Машина тронулась.

Юра посмотрел вслед «Уазику», вернулся к кладбищу и сел на небольшую кладбищенскую скамейку. Перед ним раскинулась Волга, рядом росли деревья. «Хорошее место», подумал Юра, затем перевёл взгляд на крест, увидел у креста стоящие игрушки, а на кресте прочитал надпись: «Здесь покоится игрушечница Елена Никаноровна». Юра улыбнулся и подумал: «Жаль, что фотографии нет», а, впрочем, стоять вот так игрушкам под дождём и снегом не дело, надо обязательно сделать стеклянный пенал для игрушек и большую скамейку, потому как многие захотят посидеть у этой могилки, посмотреть на игрушки и вспомнить пережитое, а такие воспоминания не бывают короткими. Только где взять на это обустройство денег? И тут Юру осенило:

– Это идея, – сказал он, – и похвалил себя за смекалку,– пойду-ка я к начальнику автобазы, что находится на ВСО, к Хурунжему. Думаю, согласится помочь, деньги ведь не великие, а причина есть, его ж машины вывезли игрушку на свалку, – и он, покинув кладбище, весело зашагал на автобусную остановку.

Только Юра ушёл, как к могилке подошёл высокий мужчина в клетчатом пиджаке и сел на ту самую скамейку, на которой сидел Юра. Это был Батист. Глиня и Свистопляс, увидев его, переглянулись и крепко взяли друг друга за руки.

– Вот где я вас находить, – проговорил француз. – Что опешали?

Конечно, Глиня и Свистопляс очень испугались, но продолжали стоять, стараясь не подать вида, что им страшно.

– Нет, – сказал Глиня, – мы вас не боимся.

– Не боимся, – В тон другу проговорил Свистопляс.

– Это вы молодец, что не боитесь. Потому и не боятся, потому что не знаете, кто я?

– Почему же не знаем? Знаем. – Твёрдо произнёс Глиня. – Наслышаны… Нам о вас Василий-гармонист рассказал. Вы предприниматель из Франции, ищете старинную саратовскую игрушку. Не так ли? Вы в этом преуспели. С чем вас и поздравляем. Мы и есть старинная саратовская глиняная игрушка. Теперь, как мы понимаем, вы нас засунете в карман или положите в портфель?

– Ни то и не другой. – Проговорил Батист дружелюбно. – Вы не знай настоящий французский интеллигент. Вот он перед вами. Я совершенно не кусаться и не класть никого в карман. Я не хотел сюда ходить, но мне надо было проверить гипотеза. Меня покорять ваш героизм. Меня стёреть в пыль ваша жертвенность. Жертвенность не бывает без любовь. Это очень корошо. Жертвенность ради ближних обезоруживать и брать в плен. Я ваш пленник, господа. Если в России такой игрушка, то тогда, какая же в ней народ?! – закончил говорить Батист. Он был очень взволнован. Руки у француза подрагивали, а стеклянный глаз было не отличить от настоящего. Оба глаза были ярко голубыми.

– Значит, вы нас не тронете?! – удивлённо и обрадованно спросил Свистопляс.

– Нет, я не трогать, я вас охранять. Я не говорить этому борову, Бакстеру, где вы есть? Он страшный человек.

Глиня и Свистопляс несказанно обрадовались.

____________

Батист уходил с кладбища в приподнятом настроении. Он нашёл игрушку. Он её всё-таки нашёл. Где этот несчастный чиновник, несчастного тайного департамента? Где он!? К чёрту департамент, к чёрту эту контору, – пролетало у него в голове. Из меня хотели сделать убийцу. Нако вот, выкусите тайные и не тайные… – Так он дошёл до автобусной остановки и сел на скамейку. На остановке не было ни одного человека. И вдруг Батист почувствовал себя плохо. «Воздуху. Надо больше воздуха» – подумал он и стал судорожно расстёгивать верхнюю пуговицу рубашки. Наконец пуговица оторвалась и покатилась под ноги. Только от этого не стало дышать лучше. И тут Батист понял. « Проклятый диабет, – подумал он. – Надо положить в рот кусочек сахара». Он стал рыться в кармане, с трудом извлёк кусочек сахара и хотел положить его в рот, но рука не донесла сахар до губ. Спасительный кусочек выскользнул из пальцев и упал на землю. Подать ему этот беленький кусочек было некому. На остановке не было ни души.