Старый дом под черепичной крышей

После того как контейнер был заперт, Сима пошёл к бульдозеру и в это время, опять неизвестно откуда взявшийся, пудель, рыча, схватил его за штанину.

– Опять ты, – замахиваясь на пуделя, проговорил Сима. Но пудель не давал ему прохода. Он захлёбывался в гневном лае. Наконец Сима, изловчившись, ударил его ногой и тот, взвизгнув, отлетел в сторону. В это время Сима залез в кабину трактора, завёл мотор, включил передачу и, опустив нож, направил машину к контейнеру. В свете горящей хибарки было видно, как напряжено лицо Симы. В этот момент он ненавидел весь мир: ненавидел директора, которого тоже вместе с его «шевроле» готов был закопать в этом мусоре, ненавидел профессора с его сказками о иных цивилизациях, ненавидел самого себя, услужливо делающего мерзкую работу. На какие-то мгновения он вспомнил себя прежним бездомным попрошайкой и понял, как он низко пал по сравнению с тем самим собой, униженным, но таким свободным. Слёзы катились у него по щекам, это были слёзы жалости и неприязни к самому себе. Сима, сидя в кабине, оплакивал самого себя и свою идущую вкривь и вкось жизнь. Да, он ненавидел себя, но ещё больше он ненавидел этих людей в контейнере, праведных и чистых, и потому он сначала закопает их, а потом закопает себя, потому что так жить больше нельзя. Потому что все здесь ищут игрушку, а на него, Симу, всем под этими звёздами наплевать, устраивай, Сима, свою жизнь как хочешь, твои проблемы, но если ты оступишься, то мы тебя посадим или закопаем. Закапывать, конечно, будем не мы, но найдутся десятки таких Сим, которые послушно и услужливо сделают эту работу.

Сима до боли в пальцах сжал тракторные рычаги и всё двигал бульдозером контейнер к обрыву, а на контейнере, прыгая, злобно лаял белый пудель.

Трактор столкнул в овраг контейнер. После чего следом Сима ножом столкнул на него под обрыв и кучу мусора. Да, того самого мусора, который остался от дома на Большой Горной улице. После этого трактор, кляцая железными башмаками гусениц, подъехал к догорающей хибарке и лёгким движением блестящего ножа, в котором отразилось пламя, столкнул остатки догорающих стен в овраг.

Глава 55. Отрезвление

– Видел, – толкнул Муха Пегаса в бок, когда они перебрались на новое место.

– Вижу, не слепой, – через силу проговорил Пегас. – Вот мразь. И как таких земля держит. И он уткнулся лицом в бетонную плиту забора.

– Зря всё это, пошли скорее отсюда. Одни мы ничего не сделаем, они и нас кончат, – дрожащим голосом проговорил Муха.

– Действовать надо,… действовать, – и Пегас в отчаянье стукнул кулаком по бетонной плите.

– Ты что, решил чего?

– В город надо,… сообщить надо…

– А может, Пега, уйдём потихоньку, нас никто не видел и мы никого,… а?

– А Костян с Антохой должны в контейнере гнить? – зло проговорил Пегас.

– Мы всё равно ничего не сделаем, – убеждал Муха. – Свидетелей сам знаешь, убирают, а у Симы ружьё есть, сам говорил, не убежишь, а у этого жирненького может быть и пистолет имеется. Сам подумай, только быстрей думай, неровен час и нас обнаружат.

– Всё верно, Муха,… в милицию надо сообщить. Давай на шоссе, может, кто до города подбросит.

– Давай, – и они, скользнув вдоль стены, незаметно пролезли через собачий лаз, по которому недавно прошли на территорию свалки Гуделка и Свистопляс, вышли на шоссе и стали голосовать, но машины, как назло, не останавливались.

– Давай, Муха, бегом через лес, быстрее будет, – и они побежали в сторону леса и города.

Муха не поспевал за Пегасом и всё время просил его идти потише, но Пегас не сбавлял темпа. Леонид живо представлял, каково там в контейнере под слоем мусора. «И на много ли там хватит воздуха для шести человек», – думал он, хотя не был абсолютно уверен, что все из них живы. Из тех, на кого доцент машиной наехал, вряд ли. Потом, он видел как их Сима тащил за ногу к обрыву.

Муха в темноте едва различал впереди себя спину Пеги. Он, пыхтя, двигался следом за этой спиной, боясь отстать, а Пегас всё убыстрял и убыстрял шаги и Муха видел, что он всё больше и больше отстаёт. Муха был недоволен собой – «надо было тащиться сюда сегодня? – думал он. – Это всё Пега со своими расчётами, вот и рассчитал». Вадик понял, что он в первый раз просчитался в действиях Пегаса и теперь совершенно не знает как ему вести себя дальше. Вместо того, чтобы спрятаться и выждать, Пега вдруг рванул в город, да и не куда-нибудь, а в ментовку, от которой всегда сам шарахался. Светиться Мухе в милиции не хотелось, будут задавать вопросы. А так? Ушли бы потихоньку и всё. Всё равно воздуха им не хватит и никто к ним на помощь прийти не успеет.

– У тебя что, на лбу прибор ночного видения, что ли? – отпыхиваясь, сказал Муха, настигнув Пегаса у самого леса. Как ты эту дорожку видишь?

– А ты побегай на свалку с моё, тоже прибором ночного видения сделаешься…

– Передохнуть бы. Надо было к шоссе выходить, там идти поспособнее.

– Зато дальше идти,… топай давай!

– Не могу больше в таком темпе,… выдохся, – и Муха опустился на лежащее дерево. Сел рядом и Пегас. Немного помолчали. Молчание прервал Пегас: