Старый дом под черепичной крышей

– На это и весь расчёт, Крокыч, нашей же безалаберностью нас и бьют. Народная игрушка – кость в горле у наших врагов, вот они и стараются её истребить, а нам вместо неё всяких покемонов да черепашек подсунуть, играйте, мол, детки, и потихоньку превращайтесь в тех, в кого играете, вот так-то. Эту мысль можно развивать и дальше. Наша народная игрушка, по сути, очень духовна. Поэтому агрессия идёт против духа и в первую очередь против духа! – на возвышенной ноте закончил говорить профессор.

– Интересно, в какие игрушки играл Сима в детстве? – проговорил художник. – Сдаётся, что игрушками ему служили человеческие черепа.

– Сима, дорогой Ваганыч, – не главный носитель зла. Это мелкая сошка, исполнитель. Ты об этом на досуге подумай, но то, что он в детстве играл не в те игрушки, это, безусловно.

Профессор и Крокыч замолчали.

– Я сегодня, Семён Ваганович, кажется, сильно перегрелся, – опять произнёс ту же фразу профессор, что и в начале разговора. Видно, какая-то мысль не давала Вениамину Павловичу покоя, и он хотел к ней вернуться.

– Да, уж упаси вас бог так перегреваться, – сказал Крокыч, – я даже подумал «не паралич ли вас стукнул?».

– Нет, не паралич. Только я, наверное, был очень близок к параличу или к чему-то в этом роде. До сих пор думаю над этим,… всё так явственно. Лежу я под лопухом и хорошо мне так, я маленький, родительница рядом обо мне заботится. Это можно отнести к перегреву или ещё к какой-либо болезненной симптоматике. А вот дальше что было, ничем не объяснишь.

– Ну, что там вам привержилось, говорите.

– Видел я как бы наяву, маленьких глиняных человечков, равно как и глиняных животных. Что вы нашли и принесли. Они ухаживали за мной, разговаривали. И в голове у меня одно в это время было – вроде это старая саратовская игрушка обо мне заботится и со мною и между собой разговаривает. Помню их маленького великана, его Заступником называли, была там миловидная девушка Дуня и собака Пустолай. Я это хорошо запомнил и видел всё это так же отчётливо и ясно, как вас сейчас вижу.

– Нет, вам определённо нельзя находиться на солнцепёке, дорогой друг. Я не врач, но налицо какие-то глюки. Вам надо отдохнуть, спите.

– Жаль, что это глюки, Ваганыч, я бы отдал свою оставшуюся жизнь за то, чтобы это были не наваждения, а реальность. И это не всё. Когда вы ушли на работу, а я остался здесь один, то игрушки, здесь в комнате опять ходили и со мной разговаривали, рассказывали истории из жизни предков. Вы представляете, милейший, сколько они знают. Я был весьма удивлён, разговаривая с их воином. Жизненный уклад предков как на ладони. Каждое слово на вес золота, только записывай, это совсем не додумки учёных, как бы они не были правдоподобны, это реальность…

– Спите… спите, профессор. – Было слышно, как Крокыч дунул на свечу и хибарка погрузилась в полумрак.

Кто такие профессор и Крокыч, пудель не знал. Разговор их он не очень понял, а вот что речь шла об игрушках, запомнил. Главным же для пуделя были запахи. Откуда здесь такие знакомые запахи? будто он своих друзей оставил не под мостом, а в этом домике, было ему тоже очень непонятно. Пудель попробовал выяснить, откуда начинаются эти запахи и где кончаются. Он побежал по территории свалки и без труда обнаружил большой лопух на самом краю оврага и рядом разбитый ящик. Из ящика сильно пахло хозяйственным мылом, этот запах он знал, так как ходил с хозяйкой в магазины и там, где они покупали порошок для стирки, там всегда пахло этим самым мылом, омерзительный, надо сказать, запах. Только почему и под лопухом, и в ящике, и около хибарки пахнет игрушками? Это было пуделю совсем непонятно. По опыту он знал, что это остаточные запахи, они оставлены игрушками совсем недавно. Это говорит о том, что обладатели этого запаха находились здесь. По всей видимости, они сюда приехали в ящике вместе с мусором; этот ящик упал и разбился, игрушки из него вылезли и спрятались под большой лопух, тут и думать много не надо. Из-под лопуха их принесли в хибарку, а дальше? А вот дальше с анализом событий у пуделя как-то не клеилось.

«Где же обладатели этого запаха сейчас?» – думал он. Пудель мог бы обследовать и овраг, но туда ему спускаться не хотелось. Очень стойкий, пугающий запах шёл снизу. И стойкость, и насыщенность, и широта этого запаха говорили пуделю об огромной величине этого пахнущего объекта. Это существо внушительных размеров было здесь и даже заходило в эту хибарку, но не причинило людям никакого вреда. Почему? Почему следы этого пришельца уходят в овраг? Эти «почему?», заставляли пуделя быть осторожным и внимательным.

Пудель, выждав немного времени и поняв, что большего он здесь не услышит и ничего не найдёт, пошёл к своим друзьям. Он их увидел спящими на том же месте, где и оставил, и тут же стал их будить.

– Чего надо? – спросонья ворчал Василий.

– Да проснитесь вы, лежебоки, – сердился пудель.

Наконец Василий проснулся и, протирая глаза, сел. Белянка со Смуглянкой, тоже потягиваясь и позёвывая, стали нехотя подниматься.