Старт

Она смолкает. В тишине словно бы материализуется поспешность. Все спешат. Быстрее, быстрее! К цели, к вершине, к концу пути! Задыхаются! Спешат к смерти! Выбирают самый прямой, самый опасный, самый крутой путь. Ускоряют темп. Видят одну лишь цель впереди, не замечают опасности. Быстрее! Цель — это быстрота. Быстрота нужна как воздух. Быстрее, еще быстрее!

— Вижу, машина наша вот-вот в грузовик врежется! Я выскочила на ходу. Очнулась — а руки уже нет. Говорят, повезло. Могла бы и голову потерять!

— Видишь! — Дара обращается к Деяну. — Вот и получится, будто мы сами виноваты, сами хотели попасть в лавину!

Дара все еще чувствует, как скрипит на зубах зернистый снег.

Им так много нужно сказать, что они молчат.

Деян собирается уходить. Он понимает: Дара еще не освободилась от лавины.

— Только пусть не смеют запрещать нам восхождения! — Она вскидывает забинтованную руку — белый снежный кулачок.

«Как я боюсь состариться, как Деян!» — внезапно думает Дара.

— Что будем делать, Дарочка? — Деян обернулся на пороге.

— Будем помнить…

Это — самое насущное!

После гибели существа МЫ

Дара вдруг обнаруживает, что всерьез начала мыслить.

Она наслаждается этим мучительным процессом, она оживляет Асена.

Она уже знает, что скалы, облака, ветер, тишина — все ведет к нему…

Что со мной? Я — воспоминание!

Во мне — шестнадцать живых, шестнадцать частиц меня самой. Теперь они мертвы. Я потеряла себя. Они болят во мне. Я искалечена и брошена у дороги.

— Не преувеличивай, — кротко возражает ей Асен.

И снова она мысленно спорит с ним, опровергает его, а он подшучивает над ней. С ним она не может ни плакать, ни печалиться, только спорить или смеяться.

Она осталась в живых. Зачем? Чтобы остальные не умерли насовсем! Как спасти их в своей памяти, как сохранить их? Теперь моя память — единственный их мир! Это прекрасный мир!

— А я бы предпочел мир менее прекрасный, но более реальный! — возражает ей Асен. — Ведь это огромное счастье — жить, пусть одно-два мгновения, пусть в самых тяжких условиях, но жить! Одно мгновение — блаженная вечность! Пусть холодно, больно, пить хочется, висишь на скале, но ведь дышишь, мыслишь, надеешься…

— Вне группы нет жизни! — обрывает Дара. — Лучше бы погибла одна я! После своей гибели единица остается в групповой памяти. Но как пережить самое страшное, как остаться без группы? Нет в мире большего сиротства! Это не вас, это меня уже не существует! Нет меня, той, что жила в вашей общей памяти! Исчезли те мгновения, когда я была раскрасневшейся, ловкой, молодой, глупой и смелой, когда была сердитой, упрямой, влюбленной! Нет возврата, все осталось под снегом! Если у меня когда-нибудь и появятся друзья, они уже не будут знать меня прежнюю. Для них я буду всего лишь обломком, фрагментом самой себя. Они не узнают меня, отчаянную, двадцатилетнюю, меня больше нет!

— Не воображай себе, будто группа знала тебя, настоящую! Было нечеткое представление о тебе, сложенное из мгновенных твоих воплощений. Мы придумали некую личность, называли ее твоим именем и внушали тебе, что это и есть ты. А ты поверила!

— Ничего подобного! Пусть образ, созданный группой, был неверным, но он был необходим мне, ужасно необходим, понимаешь! Я опровергала его, отталкивалась от него, противопоставляла ему себя! Я боролась за то, чтобы обновить, изменить, совершенствовать этот образ! Ведь он содержал в себе не только вымысел, но и горькую правду. А теперь? Я повисла в пространстве. Как мне создавать себя, против чего бороться?

— Самым прекрасным в тебе было то, что ты резко отличалась от остальных. Ты была совсем особенная, необыкновенная. Никто не знал, что ты сделаешь в следующую минуту. Мы часто посмеивались над тобой… Ты — личность! Помнишь как тебя ругали? Но ты не становилась такой, как все! Наоборот, становилась еще более независимой. Ты меньше всех должна страдать от гибели группы!

— Нет, это невыносимо! Нет моей группы! Я бьюсь в пустоте! Я перестаю быть самой собой! У меня нет больше сил!.. Я ведь утверждала себя через это отрицание законов группы!

— Да успокойся! Вовсе ты не избавилась от группы! Она — в тебе! В тебе — наше дыхание, наш образ мыслей. Ты наша! Ты закалена огнем снега! Часть больше целого! Теперь ты — больше, чем группа! В тебе, с тобой — наш опыт, осознанный и неосознанный. Ты не одинока!

— Никогда еще я не была такой одинокой! Не с кем говорить на нашем общем языке! Я будто на чужбине и не могу вернуться на родину! Как мы чудесно болтали, ссорились, что-то не договаривали! Как молчал Рад! А помнишь «тимьян» — наше ароматное табу! В памяти звучит это запретное слово, звучит так печально, сладостно, осенне-упоительно, и я вспоминаю свою прежнюю доброту и дружескую озабоченность… Теперь вокруг меня — совсем другие люди, я все время молчу, а сердце мое превратилось в раковину — и звенит, шумит в нем наш исчезнувший язык!..

— Этот язык мог стать шаблонным, затертым. Ищи новую среду, создавай новый, свежий язык!