Старик и море

The clouds were building up now for the trade wind and he looked ahead and saw a flight of wild ducks etching themselves against the sky over the water, then blurring, then etching again and he knew no man was ever alone on the sea.	Облака кучились, предвещая пассат, и, глядя вперед, он заметил над водою стаю диких уток, резко очерченных в небе; вот стая расплылась, потом опять обрисовалась еще четче, и старик понял, что человек в море никогда не бывает одинок.
He thought of how some men feared being out of sight of land in a small boar and knew they were right in the months of sudden bad weather.	Он подумал о том, как некоторым людям бывает страшно оставаться в открытом море в маленькой лодке, и решил, что страх их обоснован в те месяцы, когда непогода налетает внезапно.
But now they were in hurricane months and, when there are no hurricanes, the weather of hurricane months is the best of all the year.	Но теперь ведь стоит пора ураганов, а пока урагана нет, это время самое лучшее в году.
If there is a hurricane you always see the signs of it in the sky for days ahead, if you are at sea.	Если ураган близится, в море всегда можно увидеть его признаки на небе за много дней вперед.
They do not see it ashore because they do not know what to look for, he thought.	На суше их не видят, думал старик, потому что не знают, на что смотреть.
The land must make a difference too, in the shape of the clouds.	Да на суше и форма облаков совсем другая.
But we have no hurricane coming now.	Однако сейчас урагана ждать нечего.
He looked at the sky and saw the white cumulus built like friendly piles of ice cream and high above were the thin feathers of the cirrus against the high September sky.	Он поглядел на небо и увидел белые кучевые облака, похожие на его любимое мороженое, а над ними, в высоком сентябрьском небе, прозрачные клочья перистых облаков.
''Light brisa,'' he said. ''Better weather for me than for you, fish.''	- Скоро поднимется легкий бриз, - сказал старик.- А он куда выгоднее мне, чем тебе, рыба.
His left hand was still cramped, but he was unknotting it slowly.	Левая рука его все еще была сведена судорогой, но он уже мог потихоньку ею шевелить.
I hate a cramp, he thought.	"Ненавижу, когда у меня сводит руку, - подумал он.
It is a treachery of one's own body.	- Собственное тело - и такой подвох!
It is humiliating before others to have a diarrhoea from ptomaine poisoning or to vomit from it.	Унизительно, когда тебя на людях мучает понос или рвота от отравления рыбой.
But a cramp, he thought of it as a calambre, humiliates oneself especially when one is alone.	Но судорога (он мысленно называл ее calambre) особенно унижает тебя, когда ты один".
If the boy were here he could rub it for me and loosen it down from the forearm, he thought.	"Если бы со мной был мальчик, - подумал он, - он растер бы мне руку от локтя донизу.
But it will loosen up.	Но ничего, она оживет и так".
Then, with his right hand he felt the difference in the pull of the line before he saw the slant change in the water.	И вдруг, еще прежде, чем он заметил, как изменился уклон, под которым леса уходит в воду, его правая рука почувствовала, что тяга ослабела.
Then, as he leaned against the line and slapped his left hand hard and fast against his thigh he saw the line slanting slowly upward.	Он откинулся назад, изо всех сил заколотил левой рукой по бедру и тут увидел, что леса медленно пошла кверху.