Старатель

– Серьезно? Тогда мы оба здорово подходим друг другу.

Пока мы «славно» болтали, оплавленный металл успел пристыть в некоторых местах и потому пришлось воспользоваться старой доброй фомкой. Стоило нам открыть дверь, как наши тела без всякой на то команды, отпрянули от двери, оказавшись чуть ли не у самого края платформы. Жуткое зловонье покинуло техническое помещение и принялось за распространение. Не сговариваясь, мы натянули на свои сморщенные лица респираторы и, включив фонари, отправились во внутрь.

Полноправно царивший в этой комнате смрад проникал даже сквозь фильтры. Идущий позади Таонга похлопал меня по плечу и, дождавшись пока я обернусь, осветил свое лицо фонарем и закатил глаза изображая обморок. Сморщив лицо в мучительной улыбке, я сочувственно похлопал напарника по плечу и кивком головы предложил двигаться дальше.

– А слабо маску снять?

– Чего? – из-за респиратора речь казалась невнятной, неразборчивой. Впрочем ладно. – Это что? Говносток?

– Сам не пойму откуда здесь этот смрад, словно тысячи буйволов знойной саванны объявили всеобщий день испраженнений кишечника. Это узел контроля технической воды. Взгляни сам, – и Таонга кинул луч света фонарика на великое множество кранов и вентилей.

Действительно – стандартное техническое помещение, в котором осуществлялся контроль водоснабжения в туннеле. Тишину нарушало лишь мерное капание воды и наше глубокое дыхание.

– Фильтра бы заменить. Я едва могу вздохнуть, – проворчал я. Таонга стоял неподвижно в паре метров от меня, склонив голову, высвечивая фонарем что-то у себя под ногами. Затем он присел на корточки и его голова полностью скрылась в полу. Спохватившись, я в один миг оказался подле него, мертвой хваткой ухватившись за поясной ремень.

– Там лаз, – произнес Таонга, вставая с колен и отряхиваясь. – Узкий проход и еще более жуткая вонь. Может нам с тобой довелось обнаружить смешной орган земли?

– Сколько времени он провел здесь? – вникуда задал я вопрос, водя лучем света по влажным стенам.

Таонга исчез в дверном проеме, тут же вернулся с двумя парами запасных фильтров с предфильтрами.

Был ли он пропитан светлым будущим в душе своей, невзирая на оболочку мира и тела своего. Верил ли он всецело в светлое будущее? Или же он просто им жил. Было совершенно неважно, что творилось снаружи – во внешнем мире. Главным было лишь внутреннее ощущение и привкус.

Послевкусие Будущего.

Фильтра оказались как раз кстати. Впрочем, вновь сработала эта чертова психология: увлеченный мыслями, что навязала окружающая обстановка, я совершенно не обращал внимания на царившее в этом угнетающем месте зловонье. Хотя, с каких это пор самое, что ни на есть обыкновенное техническое помещение, обрело статус «угнетающее»?

– Уныленько, да? – произнес Таонга, исследуя фонарем стены вместе со мной. Его респиратор уже зиял двумя новыми фильтрами, индикаторы которых весело моргали. – Вдохни!

– Что? Э, – не успев сообразить, на последнем слоге я испустил дух в тот самый момент, когда мой напарник стащил с меня маску. Впрочем, не успел я опомниться, как Таонга уже натягивал мне ее обратно уже со сменными фильтрами. Хотя, прослезиться я все же успел.

– Какой-то ты пришибленный, Ген, – с искренним сожалением произнес мой давний приятель.

– Прости. Все никак в себя не приду, – виновато ответил я, за что еще больше возненавидел себя.

– То место, да и очередное путешествие в которое я с тобой ввязался – реальное дерьмо. И мы в этом дерьме реальные перцы. Встряхнись. Измажь лицо гавном чтоли, не знаю. Прямо сейчас она ждет и верит, что ты вышибешь дверь, что разделяет вас, ногой и спасешь ее. Ну, либо это сделаю я. Но твоей ногой в любом случае. Ну что? Раскрутим эту контору? – весело произнес Тао, солдатиком запрыгивая в нору.

Громко заорав и несколько раз, что было сил, ударив себя кулаком в грудь, я полез вслед за товарищем.

Через пару метров уже умудрился наступить ему на безволосую голову, чем спровоцировал нечленораздельные ругательства на его родном языке. Как оказалось, лаз ощутимо сужался и местами мы задевали о выступающие камни за прикрепленную к телу амуницию, которую приходилось снимать и распихивать по карманам. Много времени у нас это не отняло в любом случае, так что через полчаса мы уже покинули этот странный лаз.

Наконец-таки окончательно выбравшись из этой дыры, я наткнулся на неподвижно стоящего Таонгу. Тот светил фонарем в одну точку и что-то нашептывал себе под нос на своем эфиопском, от чего мне сделалось слегка не по себе. А внешние динамики респираторов лишь придавали этому еще более зловещие нотки.

– Да хорош уже, а! – возмутился я, небрежно отталкивая его в сторону, с намерением выяснить, что заставило его замереть, как вкопанный.

– А ты сам глянь, – буркнул тот, нехотя отходя в сторонку.