Старая крепость

– Силаев, – я на обход позиций; если проснётся Касаткин, – скажешь, чтобы ждал здесь. Вороненко, – вернитесь в дозор, всё в порядке, – это мой сержант, из полковой школы. Зовут, – Иваном, фамилия, – Алексеев. Знакомьтесь.

– Андрей, – коротко представился пограничник.

– Иван, – пожимая протянутую ладонь, откликнулся я.

– Костя, – подмигнул одессит.

– Всё, пошли, – поторопил меня Гаврилов, – покажу наше хозяйство.

Глава 2

Вороненко убежал в темноту, мы же с майором, чуть погодя, двинулись в противоположную сторону. Идя по коридору, Гаврилов кратко давал характеристику казематов. В этой части форта, с левой стороны от штаба, в основном располагались помещения личного состава. Единственное исключение, – склад боеприпасов, который находился через два отсека от штаба. Казематы не были приспособлены к размещению людей, так как до войны использовались как конюшни. Лошадей отпустили всего несколько дней назад, ибо кормить и поить их было нечем.

Красноармейцы, укутанные в шинели, располагались прямо на полу, тесно прижавшись друг к другу. Все они, кроме дежурной смены, спали. Пройдя до конца внешнего вала, мы вернулись немного назад, и майор свернул в потерну, ведущую ко второй, внутренней, подкове укрепления. Эта часть форта представляла из себя двухэтажный кирпичный каземат, также вмурованный в толщу земли. Именно его я видел из воронки. На первом этаже располагалась команда по набивке лент для зенитной установки, – человек тридцать. Часть бойцов отдыхала, дозорные бодрились у бойниц. Дальше мы не пошли: как объяснил Гаврилов, – на этаже находится множество различных помещений и все их обходить, – смысла нет. В этих казематах располагался 393-й Отдельный Зенитно-Артиллерийский Дивизион, поэтому сейчас гарнизон внутреннего вала состоит, в основном, из бойцов этой части.

Поднявшись по лестнице наверх, нашему взору предстал и сам пулемёт, выведенный из строя Скрипником. На высокой тумбе стояла зенитная установка М4, ещё до недавнего времени четырёхствольная. Вживую такую штуку я вижу в первый раз. Она находилась в глубине отсека, как раз напротив широкого окна, выходившего во внутренний двор. Позиция, – идеальная. Любого, попытавшегося приблизиться, пулемёты буквально сметали огнём. Жаль, что я не застал её в работе, но количество трупов перед фортом говорило само за себя: прорваться во двор не удалось никому. В соседнем помещении находился пулемётный расчёт: уже знакомый Евстафьев и неизвестный боец-пограничник. Они установили ствол на станок и были готовы встречать огнём врага. Сектор обстрела отсюда был не намного меньше того, что закрывала до этого установка за стеной. Получив от расчёта уверения в том, что собранный ими пулемёт вполне исправен, – мы вновь спустились на первый этаж и нырнули во вторую потерну.

Она привела нас точно к лазарету. Тяжёлый запах крови ударил в нос. Крики и стоны здесь не прекращаются ни на секунду. У входа, прикорнув на столе, спала коротко стриженая женщина – военфельдшер. Мы остановились напротив неё. Я расстегнул ремень и стал отцеплять фляги с водой. Видимо, почувствовав какое-то движение, женщина открыла глаза и вскочила на ноги, увидев Гаврилова:

– Товарищ командир…

– Сидите, – мягко положив руку ей на плечо, произнёс майор.

– Вот вода, для раненых… Возьмите, Раиса… Не знаю Вашего отчества, к сожалению, – выкладывая фляги на стол, пробормотал я.

– Ивановна, – чуть помедлив, удивлённо глядя на меня, произнесла Абакумова.

– Раиса Ивановна, – берите.

– Как они? – негромко спросил Гаврилов.

– Ох, товарищ майор… Ночью умерли ещё четверо… Мы делаем всё, что в наших силах, но…

– Я знаю и Вас ни в чём не виню, – поспешно заверил военфельдшера командир форта, – без Вашей помощи многие бы вообще не выжили.

– Они умирают у меня на руках… И я бессильна… – на глазах её выступили слёзы.

– Держитесь, – скоро всё закончится.

– Подходят наши?! – радостно встрепенулась Абакумова, – Вы что-то знаете?

– Красная Армия спешит нам на выручку, – проклиная Гаврилова за такое неуклюжее желание успокоить женщину, встреваю я, – больше, увы, сказать пока не можем.

– Идите к раненым, – нашёлся, наконец, майор.

– Да, конечно… – засуетилась военфельдшер, прижимая к груди фляги с водой.

Незаметно подталкивая Гаврилова к выходу, киваю на прощание этой замечательной женщине.

– Михалыч, ты что плетёшь? – свистящим шёпотом возмущаюсь я, как только мы оказываемся в коридоре, – Кто тебя за язык тянет?

– Да ты и сам хорош! Красная Армия спешит на выручку! – передразнивает меня майор.

– А что я должен был сказать? Что послезавтра половину из нас похоронит под обломками, а остальных возьмут в плен?

– Ну, не знаю…

– Иногда, лучше жевать, чем говорить, – вспоминаю рекламу из будущего.

– В каком смысле?

– В прямом! Лишнего не болтай!

– Ладно, признаюсь, – погорячился. Доволен?

– Закрыли тему. Куда дальше?

– Пошли теперь к женщинам, – вперёд, по коридору.

Честно говоря, я думал, что ничего более тягостного, чем стоны и крики раненых, уже не увижу. Увидел.