Стальной кошмар

- Отлично. Тогда поедем и остановим ее.

- Вот ты и поезжай. А я должен сторожить Ферриса.

- Мы же разделались с ребятами, которые охотились за ним. Так от кого мы теперь его охраняем - от нежелательных звонков его мамочки?

- Римо, не кричи, это неприлично. Мы никогда так не препирались в более счастливые дни!

- В более счастливые дни мы только и делали, что препирались.

- Но все же не так, - продолжал настаивать Чиун, в глубине души довольный, что Римо признал те дни действительно счастливыми.

- Да, ты прав, не так. Тогда ты постоянно меня пилил за то, что я отказывался ехать с тобой в Синанджу, а я настаивал, чтобы мы остались в Америке. Но теперь тебе удалось сделать все наоборот. Во всем виноват только ты, Чиун, только ты.

- Ты начинаешь напоминать мне Ферриса, - фыркнул Чиун.

- Это хорошо или плохо? Он, похоже, тебе понравился, хоть он и белый.

- Белые не так уж и плохи. Мне вообще начинают нравиться белые, особенно некоторые из них. Белые умеют ценить талант. В Америке я чувствую, что меня ценят.

- Папочка, в Синанджу тебя тоже ценят. Например, я. И Ма Ли. Она просто тебя боготворит.

- Тогда почему же вы позволили мне уйти среди ночи всего с тремя кимоно и одной парой сандалий?

- Потому что мы не знали, что ты собираешься так внезапно исчезнуть.

- А следовало бы знать. Вы должны были распознать кое-какие знаки они были разбросаны повсюду.

- Здесь тоже повсюду знаки, - сказал Римо, с отвращением выглядывая из окна.

Внизу лежал город Балтимор, мешанина из старинных зданий и современных небоскребов. Все это совершенно не сочеталось, создавая дисгармонию. На улицах было нечем дышать от выхлопных газов - Римо чувствовал это даже через двойные рамы.

Когда-то Америка была его родиной, но теперь здесь он ощущал себя чужаком. Хотя в Синанджу он прожил не настолько долго, чтобы ее полюбить, но там жили два человека - единственные, кого он любил на всем свете. Вполне достаточно для начала. По крайней мере, в Синанджу выпадал чистый дождь, а грязь была только на земле, где ей и место. Если ввести кое-какие усовершенствования, то Синанджу можно было превратить в настоящий рай для него самого, Ма Ли и Чиуна. Если только удастся убедить Мастера Синанджу.

- О чем это ты задумался? - поинтересовался Чиун.

Часы протикали несколько минут, прежде чем Римо повернулся к Чиуну. Голос его звучал твердо, в глазах светилась решимость.

- Я больше не американец, - произнес он.

- Ну и что?

- С твоей стороны нечестно так со мной поступать. Я делал все, что ты хотел: тренировался, учился и, в конце концов, согласился на твое главное желание: поселился в Синанджу. И вот теперь ты так со мной поступаешь!

- Как это я с тобой поступаю? - наивным тоном спросил Чиун.

- Выбиваешь почву у меня из-под ног.

- Ты стоишь на линолеуме, - заметил Чиун.

- Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, черт побери! - Римо сорвался на крик. На глазах у него выступили слезы - слезы отчаяния. - Я теперь в большей степени кореец, чем белый! - воскликнул он.

- Ты больше житель Синанджу, чем белый, а вовсе никакой не кореец!

- Ты забыл. Ма Ли рассказала мне историю о Коджине и Коджоне, двух близнецах, ставших Мастерами Синанджу. Мать воспитывала одного из них в тайне от отца, чтобы тот не знал, что у него близнецы, и не утопил бы одного из сыновей в море. Оба изучили искусство Синанджу, но Коджон отправился посмотреть мир, и больше его не видели. Ты же сам всегда говорил, что во мне течет корейская кровь, а я это отрицал. Но теперь я признаю это. Коджон был моим прапрапрадедушкой или кем-то в этом роде, вот почему я освоил Синанджу, хотя я и белый.

- С таким учителем, как я, любой бы освоил!

- Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что это не так! Мы с тобой одной крови. Ты отыскал меня и вернул в родную стихию. Тебе пришлось выдержать долгую и трудную борьбу, я сопротивлялся, но наконец я попал туда, где мое место.

- В Америку.

- Нет, черт подери, в Синанджу! Я - часть Синанджу, я один из ее жителей. Почему же ты хочешь теперь все перевернуть? Почему ты хочешь снова изменить меня?

- Ма Ли рассказала эту историю не совсем точно, - раздраженно произнес Чиун. - Никакой ты не потомок Коджона. Потомок Коджона ни за что не стал бы разговаривать со мной в таком тоне.

- Ты едешь в Синанджу или нет? Это твой последний шанс. Отвечай!

- Нет. Я дал слово Смиту, а оно, как тебе известно, непоколебимо.

- Тогда прощай.

Когда за Римо закрылась дверь, Чиун вновь опустился на кушетку. Ему только что пришлось выдержать самый трудный разговор с учеником за всю жизнь. Ему пришлось отказаться от Римо, но любой другой вариант был бы еще хуже. Если бы они вернулись в Синанджу, Римо был бы для него навсегда потерян, а вместе с ним утрачена и власть над деревней. Чиун знал: если бы такое произошло, ему больше не хотелось бы жить.

В Америке они могли бы быть счастливы, но только не в Синанджу. В Синанджу - никогда. Римо был прав. Во всем. Несмотря на свое ворчание. Мастер Синанджу не был готов к тому, чтобы позволить Римо стать корейцем. Нет, только не сейчас. Когда-нибудь - возможно, но не сейчас.