Стальной адмирал и пушистый хвост

– Я и не собираюсь тебя убивать. Но и видеть рядом с собой больше не хочу. Убирайся вон! Немедленно!

– Лисса, я уйду. Но недалеко. Просто чтобы дать тебе немного времени. Мучительного и невыносимого. Оно будет страшнее любой из пыток, которые можно представить. Тоска и боль разлуки. Мне тоже придется с этим жить… Следовать за тобой, оставаясь вне поля зрения, чтобы тайно защищать. Ты будешь знать, что я рядом. Вопрос лишь в том, как скоро твои чувства одержат полную победу над пустыми предрассудками. Когда нестерпимая душевная боль сотрет буквы закона с изнанки твоего подсознания, тогда ты сама позовешь меня и будешь счастлива оказаться в моих объятиях. Ты любишь повторять на лекциях длинные цитаты мудрецов былых времен. Вспомни, они прекрасно знали, что от разлуки ломает похлеще, чем от запрещенных веществ. Посмотрим, насколько хватит нашей выдержки. Могли бы заключить пари, но в свидетели нам брать некого, кроме бессловесной гончей.

Сказав это, я повернулся к Лиссандре спиной и пошел к раскладной лестнице, ведущей на крышу. Чувствовал, как женщина продолжает бессмысленную борьбу со своими чувствами. Ее стремления метались между крайностями: побежать за мной, окликнуть меня или молча оставаться на месте. Больше не целясь мне в спину, она крепко сжимала бластер обеими руками. Как будто стоило ей отпустить оружие, и эти руки сами потянулись бы ловить меня за хвост, чтобы остановить, вернуть.

Я хотел прекратить ее мучения, но пока она сама не позволяла ей помочь, оставалось одно – ждать…

Не успел я войти в нашу общую на пятерых комнату, как парни закидали меня вопросами.

– Ты был со Стальной принцессой?

– И как у вас там, все получилось?

– Она горячая штучка, да?

– Нет. Не был. Не было. Не знаю. Отстаньте, – я быстро устал от них отмахиваться.

Переодевшись в темпе учебной тревоги, завалился на свою койку и отвернулся к стене. Прижал хвост ногами, чтобы не выдавал мое странное настроение своим вилянием.

Глава 27. Учения

Лиссандра

Время… Оно чаще всего играет против нас. Редко, в порядке исключения из общего правила, может стать надежным помощником.

Рэй был прав. Я не могла его забыть, и каждый новый вечер без него порождал невыносимую душевную боль, лишая сна, отнимая и без того скудный остаток сил. А когда после долгого мучения мне все же удавалось заснуть, то я сквозь пелену забвения как будто чувствовала его тепло и успокаивающие импульсные волны. Казалось, его мягкий пушистый хвост медленно скользит по моей ноге. Но, просыпаясь, я понимала, что нахожусь одна в спальне. Поблизости нет никого, не считая гончей, свернувшейся за моими пределами видимости на коврике у входной двери. И каждый раз в тот момент осознания своего нерушимого одиночества становилось обидно и страшно. Но я не могла поддаться искушению и пригласить Рэя. Это было слишком неправильно для того, чтобы стать возможным.

Его прощальные слова мне не просто запомнились. Они отпечатались в мозгу несмываемой краской. Меня удивило то, что лимерийский парень рассуждал слишком по-взрослому и совсем не так, как обычно говорят изнеженные богатые бездельники. Голос Рэя звучал твердо, без истеричных обиженных ноток, но в нем чувствовалась затаенная боль, которой не я была причиной. Рэй говорил так, словно был моим ровесником или даже старше, и словно он прошел свою войну, преодолел множество трудностей, которые не сломали его, помогли стать сильнее, но оставили незаживающие язвы на душе. Я мало что знала о нем. Лишь то, что вырос он в роскошном поместье, окруженный заботой и вниманием. Тогда почему он так разительно отличался по своему поведению от наших ленивых лордов? Я не могла знать, к каким трудностям и опасностям жизни его мог приучать отец, как будущего главу рода. Но мне бы хотелось об этом услышать. Только Рэй вряд ли расскажет. Он больше не сделает первый шаг навстречу. Будет ждать моего ответного хода. А я не могу… Мне нельзя приближаться к нему. Но и надежды на то, что Рэй поверит законам и правилам, которые по неизвестной мне причине так сильно ненавидит, не было никакой. И я сама уже была близка к тому, чтобы отвергнуть все известные мне постулаты и подойти к нему после занятий. Но знала, что не могу так поступить. Чувство долга – единственное, что меня останавливало.