Сталин против рептилоидов (СИ)

— Заткнись, Яшка, — сипел с пола Василий Ярохин, — заткнись, подкулачник.

Милиционер, в звании старшины, с размаху пнул его в бок сапожищем, так, что было слышно, как рёбра хрустнули. А потом добавил ещё и по затылку сапогом.

Шалва Семёнович на Ваську даже не взглянул, он схватил Спортсмена за горло, но так, чтобы тот говорить мог, и прошептал:

— Почему только в мягком вагоне? А?

— Она говорила, что не в мягком за восемь дней с ума сойдёт.

— Восемь дней? То есть ехать им восемь дней?

— Да, — кивал Яшка.

— Восемь дней, восемь дней, — повторял Шалва Семёнович, выпуская горло Спортсмена.

«До Симферополя три с половиной дня пути, даже до Тифлиса три, значит поедут на восток, конечно на восток, она к себе в Читу собралась. Что ж надо будет сообщить нашим товарищам в Чите, чтобы ждали её, и чтобы с мужем её провели серьёзную работу, но прихватить её лучше здесь, на вокзале. Во всяком случае, попытаться перехватить, чтобы не гоняться за нею по все стране. Так, в Сибирь поезда идут с Ярославского вокзала. Ага».

— А как выглядит товарищ Тыжных? Говори, — приказал он Яшке.

— Рыжий, ниже вас, но тоже крепкий. Конопатый. Носит кожанку, галифе и фуражку. Фронтовик.

Шалва Семёнович несколько раз кивнул задумчиво и произнёс:

— Пошли, — и двинулся к выходу.

— А этих, что, оставим? — спросил старший милиционер.

Товарищ Аджания остановился на секунду: «Тащить их к себе, для предметного разговора нет времени, да и вряд ли они, могли добавить, что-нибудь интересного, убивать их тоже смысла нет, Тыжных уже здесь не появится, он видно не дурак, так, что предупредить его они не смогут».

Товарищ Аджания махнул рукой, и пошёл к двери, что означало: «Чёрт с ними, пусть живут».

Милиционеры бодро пошли за ним.

И тогда Яшка кинулся к Василию, стал поднимать его с пола, а Васька злился:

— Что иуда, продал товарища?

— Вася, ну ты ж видел какие они, чисто колчаковцы.

— У, — Васька замахнулся кулаком, — сам ты колчаковец, подкулачник чёртов, дать бы тебе в морду, чтобы сопли — вон!

Но бить не стал. Только поморщился от боли в боку.

Глава 19

В пустом, из-за раннего утра, холле шикарной гостиницы «Метрополь» их не ждали.

— Куда вы, куда? — старый швейцар с бакенбардами и в ливрее кинулся к ним с распростёртыми руками, — вход только для иностранных граждан и интуристов! И делегаций.

— What's the matter, young man? I go to my room[31], — надменно произнесла Ракель Самуиловна.

— Оно конечно, фрау, — сразу согласился швейцар, — прошу вас, gehen Sie bitte vorbei[32], — и тут же принялся за Свирида. — А вы гражданин, на выход, проследуйте, прошу на выход. И без пререканий.

Говорить по буржуйский товарищ Тыжных не мог, на РабФаке он только начал учить английский, и, остановив Ракель Самуиловну жестом, которая собиралась ему помочь, оперуполномоченный произнёс:

— А ну-ка тихо, дядя, ты тут своими бакенбардами не тряси. Авось не старый режим.

— Чего тихо, чего тихо, — стал повышать голос швейцар, — говорю нельзя! Только для иностранных граждан, интуристов и делегаций, ты кто делегация, или интурист?

— Вот кто я, — Свирид сунул швейцару в нос развёрнутый лист удостоверения, — читать можешь, контра?

Швейцар на мгновенье замолк — читал.

— Ах вот как, ну тогда с милым сердцем, товарищ, — распахнул руки как родному швейцар, — товарищам из ОГПУ всегда рады. Прошу вас товарищ.

— То-то, — сказал Свирид пряча удостоверение, — а то ишь, не пускают ещё, пролетария, моду взяли. Делегация — не делегация. Как при Николашке порядки тут у них.

— Товарищ, всё согласно распоряжениям, вышестоящих органов, — швейцар снял фуражку. — Вот газетку возьмите, утренняя, пять минут до вас привезли. «Трудовая Коммуна». Очень занимательно пишут, и ребус есть на последней странице.

— Не надо нам, — отрезал Свирид.

— Бесплатно, — предлагал швейцар.

— Бесплатно? — удивился товарищ Тыжных. — Ты погляди на них! Как для интуристов, так и газеты бесплатно, ну давай тогда, раз бесплатно.

Ракель Самуиловна взяла его под руку, и они пошли по лестнице на второй этаж, там был буфет. А в буфете, несмотря на ранний час уже были люди.

— Трескают прямо спозаранку, буржуи! — оглядывался товарищ Тыжных, пока Ракель Самуиловна тащила его к свободному столу.

Они уселись, кроме яичницы с салом и чая-кофе они заказали себе всего невозможного, даже крем «бланманже» для Ракель Самуиловны. Шустрый официант пообещал сделать всё быстро. А Свирид скинул фуражку на стол, развернул свежую прессу, и важно произнеся:

— Ну и что тут написали?

Начал читать, хмурясь и шевеля губами. Ракель Самуиловна взяла его головной убор, и положила его на стул. И тут её внимание привлекло, что-то в газете, она тоже нахмурилась, пытаясь прочесть небольшую заметку.

И заметка эта так её заинтересовала, что она потянула газету к себе, а потом и вырвала её из рук Свирида.

Сидела, читала ошарашенная, пока Свирид нетерпеливо спрашивал:

— Ну, чего там, чего нашли интересного?

Ракель Самуиловна встала, обошла стол, стала рядом с товарищем Тыжных, и положила перед ним газету, молча ткнула пальцем в заметку: