Сталин против рептилоидов (СИ)

— Что ж, тогда будем разговаривать как партиец с партийцем. Я хочу знать, что вы собираетесь писать в отчёте?

— Всё как есть, четыре трупа, огнестрел и поножовщина.

— То есть, вы напишите в отчёте, что в столице нашей советской родины сотрудники криминальной полиции стрелялись с сотрудниками контрразведки? Как вы думаете, какие будут заголовки в иностранной прессе?

— Не знаю, но думаю… — медленно говорил, товарищ Секачёв обдумывая каждое слово, — думаю…

— Что гражданка Незабудка была шпионка, и проститутка по совместительству и попала в поле зрения и контрразведчиков и МУРовцев одновременно. И когда сотрудники МУРа пришли сюда тут уже был убитый сотрудник контрразведки. После чего Незабудка и её сообщник убили и сотрудников МУРа, а заодно и гражданку, ту, что у двери, как свидетеля. Ясно?

— Ясно, товарищ Толмачёв, — кивал головой Секачёв.

— А тех людей, что ушли через чёрный ход — искать не нужно.

— А кого нужно? Ну, кроме этой проститутки.

— А это товарищ Секачёв я сообщу вам не позднее, чем завтра. Кстати если вы случайно её найдёте, ничего не делаете, пока не позвоните мне. Ясно?

— Так точно.

Перешагивая через трупы, товарищ Толмачев пошёл к выходу, повторяя:

— Арнольд Буханкин, Буханкин Арнольд. Да.

Вернувшись в кабинет, он уселся в кресло и, не обращая внимания на разрывающийся телефон, позвал секретаря и сказал ему:

— Свяжись с нашим человекам из отдела кадров в ОГПУ и выясни у него, кто был в рабочей группе с Арнольдом Буханкиным, или кто с ним дежурил сегодня ночью. И побыстрее.

Секретарь вышел, а товарищ Толмачёв уставился на телефон, который продолжал трезвонить, и несколько секунд молча его ненавидел. И даже представлял, как достанет пистолет и выстрелит в эту мерзкую машинку, несколько раз, чтобы она издохла и больше не звенела так пронзительно и противно. Но потом он всё-таки сдался и потянулся к трубке.

Глава 13

Ракель Самуиловна сидела в машине глядя себе на колени. Шляпка с вуалью закрывала почти половину её прекрасного лица. А товарищ Тыжных сидел за рулём нахмурившись, и сдвинув фуражку на затылок. Московские улицы были забиты транспортом, гужевым и моторным, звенели трамваи и суетились граждане пешеходы, отчаянно пытаясь погибнуть под колёсами. Что думала товарищ Незабудка, Свирид не знал, а сам он старался не думать, любые размышления сразу возвращали его к мысли об Арнольде, он просто искал почту, чтобы оттуда позвонить товарищу Эгунду. А потом он собирался отвезти Ракель Самуиловну к себе. В свою коморку, пусть может и убогую, в которую стыдно привести женщину. Где вместо умывальника с горячей водой и ванной — ведро с водой и таз, где нет кровати, а только солдатская тахта из ящиков, накрытых шинелью. Где на маленьком столе вместо скатерти вчерашние газеты, которые можно читать во время скромного ужина. Но за то это место было абсолютно безопасно.

Наконец он нашёл почту, и припарковал авто. Выключил мотор и сказал тоном, не терпящим возражений:

— Со мной пойдёте, в машине не останетесь.

А она и не возражала, послушно без слов вышла из машины, и пошла с ним на почту. Стояла рядом с ним тихая, словно побитая.

Эгунд оказался на месте. И он уже был в курсе.

— Товарищ Эгунд, это товарищ Тыжных… Так точно, живы и я и она… Ранений нет… Нет, Арнольда убили ножом, это не МУРовцы, товарищ Эгунд. Я в кармане у них нашёл пачку денег и кастет и кистень, МУРовцы с таким не ходят… Так точно, серьёзность вопроса осознаю… Так точно, иллюзий не имею… Тихое место имеется… Есть, товарищ Эгунд… Есть позвонить в восемь утра.

Он повесил трубку. Она стояла и ждала, что он скажет. И он обрисовал ситуацию:

— Завтра, если не будете нужны, мы уедем. Я поеду с вами до дома. Товарищ Эгунд приказал звонить с утра. А сейчас, приказал вас покормить. У меня из еды только хлеб, чеснок и чай с сахаром. Так что нужно найти столовую.

Столовую, одну хорошую, он знал. И была она неподалёку. Там в суете, среди питающегося пролетариата они выбрали стол в углу, такой, от которого был виден вход. И пока товарищ Тыжных стоял у раздачи, Ракель Самуиловна салфеткой из резаной газеты протёрла столешницу и убрала со стола грязную посуду. Тыжных решил, не мелочиться, и покормить товарища Незабудку высококалорийной едой. Себе он взял простою варёную картошку с жареным луком, ну а ей королевские макароны, и божественный зельц, макароны, правда, были холодноватые, утром сваренные, а зельц чуть заветренный, но кто будет обращать внимание на такие мелочи, когда перед ним лежат в тарелке этакие деликатесы. Ещё он взял белого хлеба, тоже нарезанного ещё с утра, и так и лежавшего на раздаче не тронутым ввиду дороговизны. И удивительный, очень полезный для пищеварения, если верить рекламному плакату, компоту из вяленых груш и яблок.