Сталин против рептилоидов

Товарищи вышли из подъезда, быстрым шагом подошли к авто, и Свирид усадил в него товарища Незабудку. Он всё делал быстро и чётко, захлопнул дверцу, закинул вещи, завёл мотор, и они укатили.

И тут же из соседней подворотни вышли Чапа и Фельдшер. Они шли, поддерживая друг друга, и любой человек, что их видел, подумал бы, что это забулдыги, поднабравшиеся уже к полудню, если бы не их страшный вид и капли крови, что оставались за ними на мостовой.

И они стали призывно махать руками, пытаясь привлечь внимание товарища Ефрема, который ждал их в автомобиле. И товарищ Ефрем их увидел. И что-то он им не обрадовался. Товарищ Ефрем имел желтое лицо, больную печень и большой жизненный опыт. Когда-то он служил в штабе Деникина, а потом в контрразведке барона Врангеля, и кое-что смыслил в этой жизни. Он видел, как отъезжает автомобиль с каким-то пролетарием и красивой женщиной, похожей на ту, что им была нужна.

А ещё он видел, что Чапа и Фельдшер как следует огребли, и еле плетутся, шатаясь, а двух других уродов и вовсе нету. Видимо их порешили. Сложив два и два, а складывать он умел, товарищ Ефрем пришёл к выводу, что ему отсюда лучше уехать, тем более, что вряд ли его кто-то упрекнёт, ведь он поехал вслед уезжавшему авто с бабёнкой, похожей на ту, что им нужна.

Да лучше уехать, а не возится с двумя залитыми кровью мерзавцами. Тем более что после этих двух залитых кровью товарищей ему бы ещё пришлось отмывать диваны от крови. Недолго думая, товарищ Ефрем завёл мотор и, даже не взглянув в сторону Чапы и Фельдшера, покатил за товарищами Тыжных и Незабудкой.

– Да ты чё..! – Только и смог выговорить Чапыга, отплёвываясь кровью и глядя, как уезжает авто Ефрема.

– Если он видел нас и уехал, – сказал Фельдшер, садясь на бордюр, – я его найду и выпотрошу.

– А ты чё, выживешь что ли? – Удивлялся Чапа, садясь рядом.

– У меня, кажется, почка и диафрагма – навылет, могу выжить, если кровью не изойду. – Отвечал на редкость разговорчивый сегодня Фельдшер.

– А я чё? – Не отставал от него Чапыга, выплёвывая кровь.

Фельдшер глянул на него глазом специалиста и сказал с большой долей скепсиса:

– Лёгкое на вылет. Судя по количеству крови, артерия не задета, но всё рано… Я бы на тебя не поставил.

– Ну, ты, знаешь, как кореша поддержать, в натуре, – закашлял Чапа.

А Фельдшер его уже не слушал, он помахал рукой прохожему:

– Товарищ, товарищ!

Пролетарского вида прохожий тут же подбежал к ним:

– Товарищи, что с вами?

– Мы сотрудники УгРо. На нас напали бандиты. Найдите нам извозчика, нам надо в больницу.

– Я сейчас поищу, – обещал прохожий, собираясь уходить. – Держитесь.

– Стой, – окликнул его Чапа и достал из кармана комканую кучу окровавленных денег, – слышь, мужик, половина твоя будет, половина извозчика, давай пошустри, брат, пошустри, а то я тут лапти загну. Юшка из меня хлещет, аж смотреть жалко.

– Я сейчас товарищи, держитесь.

– Держитесь, – передразнил его Чапа и собрался, было, прилечь.

Но Фельдшер глянул на него и сказал:

– Ляжешь – сдохнешь.

– Чё и лечь нельзя, ну чё за жизнь, а? Это всё паскуду эта, шмальнула падла, и первой же маслиной хлопнула меня. Лярву, тварь найти нужно будет, я шалаве, наживьё, рыло обглодаю сам. Первый раз меня подстрелили… и то баба. На куски порежу.

– Ты бы помолчал, Чапа, ты уже весь бордюр своею юшкой заплевал, ты выживи ещё, прежде чем её искать будешь. – Фельдшер замолчал и поморщился от боли.

Чапыга повесил голову и, пуская кровавую слюну изо рта, тихо произнёс:

– Надо уходить с этой должности, очень она хлопотная.

Глава 11

Эфраим Маркович смотрел на своего секретаря и наслаждался. Ему очень нравилась запах этой самки, в хорошем смысле этого слова. Он сидел и принюхивался, едва сдерживался, чтобы язык не высовывать. В его кругу такие отношения не поощрялись, так как считалось, что они мешают работе. Но всесильному Эфраиму Марковичу было можно. Кто бы ему запретил. Кто б осмелился ему запретить. Иногда он делал вид, что думает или поправляет пенсне, и не отвечал на её вопрос, только чтобы она поблагоухала ещё хоть немного в его кабинете. И тогда он прятал свои руки под столом и позволял мышцам расслабиться, и не держать нужную форму. И даже выпустить когти.

Раньше, когда царствовала золотая семья, таким, как Эфраим Маркович, приходилось жить за чертой оседлости, в нищете, и довольствоваться тем, что ему разрешали просто жить, без какого либо права размножаться, без права даже видеть самок, не то, что бы нюхать их, но теперь… Теперь он был вторым лицом в этом огромном государстве. И мог себе позволить столько самок, сколько хотел, и одна из тех, что он хотел, была его секретарём, стояла перед ним сейчас, готовая выполнять его распоряжения, но в данный момент, к сожалению, не готовая к спариванию.

– Что? – Наконец произнёс он, делая вид, что не расслышал.

– Он ждёт уже семь часов, – повторила Татьяна, глядя на него зелёными глазами. – Сказать, чтобы ещё ждал?

– Да ладно, пусть заходит. Надоел тебе, наверное, уже сидеть там.

– Надоел, – она кивнула и сделала вид, что улыбается.