Сталин против рептилоидов

И тут Чапу отодвинул Жирный. Великан загородил весь проём двери, и теперь Буханкину приходилось смотреть снизу вверх. Но Арнольд был не из пугливых, и товарищ Жирный всем своим гигантским нутром почуял, как в него, в его великое нутро, упирается что-то твёрдое.

Жирный глянул вниз и сразу узнал в упиравшемся в него предмете револьвер системы «наган».

– Товарищ, мы из МУРа, – загромыхал он, протягивая Буханкину удостоверение.– Товарищ Чапыга покажите ваше удостоверение тоже.

Чапа из-за косяка двери тоже продемонстрировал листок.

Товарищ Арнольд сразу стал мягче, отступил от двери, впуская МУРовцев, и спрятал револьвер:

– Извините, товарищи, я вас просто не знаю, мы с товарищами из МУРа сотрудничаем, с бригадой товарища Косых.

– Да? А вы кто?– входил и озирался по комнате Чапа.– Документик у вас какой-нибудь есть?

Свирид уже спустился на два этажа и читал имена на том этаже, на котором жила Ракель Самуиловна.

– Конечно,– Арнольд полез в карман и не без гордости вытащил удостоверение, протянул его под нос Чапе.

– Так, товарищ Буханкин,– читал тот громко,– КРО ОГПУ по городу Москве. Товарищ оперуполномоченный Буханкин, а что вы тут делаете?

Тем временем все МУРовцы уже вошли в комнату.

– Я не могу вам ответить, товарищи, – говорил Арнольд, – но я здесь на задании.

– На задании, – ехидно интересовался Жирный,– с вот этой вот гражданочкой? А вы знаете, товарищ Буханкин, что эта дамочка занимается похабным промыслом? Вы знаете, кто она? Она, между прочим, неокрепшим нравственно товарищам, бобра продаёт. Мы вообще-то за ней пришли.

– Какого ещё бобра? – не понял Арнольд и нахмурился.

– Того, что снизу, бобра,– разъяснил Чапа.– Мохнатого, но говорят, что он у неё совсем не мохнатый, говорят, что он у неё лысый как монгол.

– Какой ещё лысый монгол, – совсем запутался молодой оперативник,– товарищи, гражданка Незабудка никакими бобрами не торгует, она вообще к мехам никакого отношения не имеет. И к монголам тоже.

– В том смысле бобра продаёт, что гулящая она, вы это знаете?– Наконец объяснил всё товарищ Жирный.

– Ах, вы про это… товарищи, я всё про неё знаю,– уверял Буханкин,– но она нужна нам для важного дела. Пока она не сможет с вами поехать.

– Не сможет?– Переспросил Жирный и глянул на Чапу многозначительно.

– Нет, она сейчас поедет с нами на Лубянку.

Чапа тем временем встал слева от Арнольда, а Мадьяр встал с другой стороны.

Гражданка Коновалова перевернула капусту и снова отправила её под груз, и тут она услышала звонок от парадного входа. Звонок был древний и тихий, его слышно было только с кухни. Матеря про себя звонивших, гражданка Коновалова пошла открывать входную дверь шаркая старыми тапками.

– Значит, не отдадите её нам?– Ещё раз уточнил Жирный.

– Товарищи, сразу отдадим вам её, но на сегодня у нас запланированы следственные действия, а к вечеру она уже будет свободна. И забирайте её,– говорил Арнольд.

Великан ещё раз глянул на Чапу, и Ракель Самуиловна закричала, что было сил:

– Арнольд!

Гражданка Коновалова открыла дверь.

– Здравствуйте, гражданочка,– поздоровался с ней конопатый молодой человек.– Гражданка Незабудка здесь проживает?

– Ты тоже к этой, к Незабудке что ли?– Гражданка Коновалова многозначительно поджала губы.– Ишь, косяками к ней идут.

И тут на всю квартиру прозвучал крик:

– Арнольд!

Товарищ Тыжных безмолвно отодвинул гражданку Коновалову от прохода и пошёл в квартиру, вытаскивая на ходу наган из галифе.

Ракель Самуиловна думала, что вопрос решён, товарищ Буханкин всё им объяснил, и сейчас эти странные, мягко говоря, товарищи уйдут. И тут она увидела страшное: из рукава мелкого и мерзкого типа появилось недлинное, но широкое лезвие ножа. Этот тип левой рукой схватился за правую руку Арнольда и…

– Арнольд, – что было сил крикнула товарищ Незабудка.

Её глаза округлились от ужаса, она видела всё в мельчайших подробностях. Нож мелкого ублюдка ударил в спину высокого красавца снизу вверх, в середину спины. Она увидела удивлённое лицо товарища Буханкина, он смотрел на мерзавца так, словно хотел его о чём-то попросить, и попытался полезть в карман за оружием, но вторую его руку перехватил Мадьяр, вцепился в них своими гаечными ключами намертво, не давая пошевелиться товарищу Буханкину. А по руке, в который Чапа сжимал нож, поползли тонкие, почти чёрные, из самого сердца, струйки крови. А Чапа ещё и приговаривал:

– Да давай ты уже, подыхай, чё ты рогатишься-то, подыхай, надоел уже стоять тут. Чё ты долгий такой, я ж тебе до сердца сразу достал.

Наконец ноги у Арнольда Буханкина подкосились, он стал падать так же безмолвно, как и стоял. А Чапа вытащил из раны свой нож. Буханкин упал на колени, и потом повалился головой на сапоги Жирного.

Тут на пол упал и ридикюль товарища Незабудки, лёгкий, почти пустой. Он был пуст, потому что в руках Ракель Самуиловны был револьвер. Она держала его обеими руками и поэтому не придерживала края распахнувшегося халата. Она выстрелила в того, кого сейчас ненавидела.

Бах!