Сталин и деньги

Двумя годами позже, когда он являлся секретарем Бау­манского, а затем Первомайского РК ВКП(б) в Москве, мы крепко подружились, тем более что работали по соседст­ву (я был секретарем Молотовского райкома партии). Коротченко сразу нас принял, сочувственно отнесся к жалобе и сказал, что мы можем не беспокоиться, распоряжение бу­дет отменено. (Позднее он признался, что опечатали столо­вую по его инициативе. У районных Советов — всегда масса нужд. Помещений в столице не хватало. Понадобилось сроч­но предоставить несколько комнат какому-то важному учре­ждению. Исполкому дали указание выйти из затруднитель­ного положения силами самого района. Под руку попались студенты...) Демьян Сергеевич попрощался с председателем месткома института, а мне предложил пойти вместе с ним в РК ВКП(б). Я удивился — что за срочность? Оказывается, Коротченко знал о намерении райкома предложить мне долж­ность заведующего Бауманским райфинотделом. В райкоме это подтвердилось. На мой довод, что я еще учусь, собира­юсь в аспирантуру, секретарь райкома Н. В. Марголин отве­тил, что советует мне еще раз все продумать. Договорились, что ответ дам через неделю.

Подумать мне было о чем. Если я не приму предложения, это значило снова жить в общежитии, вдали от семьи. Райком же обещал мне предоставить квартиру и помочь решить во­прос с учебой. Я принял предложение.

До окончания института оставалось полгода. И все это время я уже работал в райфинотделе. И без того «укорочен­ные» сутки стали еще короче. Но вот наступает и момент вы­пуска. В торжественной обстановке нам вручают дипломы. Итак, за плечами 33 года жизни, прежде чем я стал «финан­систом-экономистом по бюджету и финансовому плану», как было записано в моем дипломе.

Теперь наконец и семья была со мной. Все мы очень ра­довались этому. Годы летели так быстро, будто прошло не де­сять лет, а месяцы с того дня, как мы познакомились с моей Екатериной Васильевной на комсомольско-молодежной ве­черинке. Задорной, веселой Катюше было тогда пятнадцать лет. Она отплясывала и подшучивала над некоторыми неук­люжими парнями. Но жизнь у нее, как оказалось, была не та­кая уж безоблачная. Отец Кати, коренной москвички, умер рано, оставив на руках матери шестерых детей. Спасаясь от голода, семья уехала к родственникам в нашу деревню. По­том Катя жила у старшей сестры в Клину. Там-то мы и позна­комились. С 1925 года Катя работала ученицей в ватерном цехе Трехгорной мануфактуры, а еще через год мы пожени­лись. Нашего первенца мы назвали в память о В. И. Ленине Владимиром. Потом у нас родились Олег и Раечка. И вот те­перь мы все вместе. Квартиру мне дали в Леонтьевском пе­реулке. К моему ужасу, Екатерина, перебираясь в Москву, за­хватила с собой и кур, которых ей было жалко бросать, да и ребятишки не хотели с ними расставаться. Куры были совсем тихие. Днем их дергали за хвосты все дворовые мальчишки, а вечером их загоняли в переднюю. Долго мы потом в семье вспоминали это.

ФИНАНСОВАЯ ДИСЦИПЛИНА

До меня финансовым отделом Бауманского района за­ведовал т. Баух, бывший работник сберегательной кассы. Это был культурный и образованный человек, но с чересчур мягким и нерешительным характером. Не умея противосто­ять нажиму со стороны и легко поддаваясь чужому влиянию, Баух часто плыл по течению, влекомый административными бурями и финансовым ветром и положившись при этом лишь «на бога». Его слабостями пользовались. Одни — в корыст­ных целях, другие — чтобы выгоднее показать себя на фоне безвольного начальства.

В результате финансами района занимались все кому не лень, причем каждый по-своему.

Почти любой начальник не стеснялся посылать в райфо записочки с распоряжениями отпустить такой-то шко­ле, больнице, домоуправлению, дорожной конторе и т. д. та­кую-то сумму сверх бюджетной. Вместо того чтобы пресечь это безобразие, райфо и банк покорно выполняли распоря­жения, приводя финансовое хозяйство в беспорядок. Неко­торые работники, минуя своего начальника, выступали «по поручению» райфо и от его имени на различных ответствен­ных совещаниях. Там принимались соответствующие реше­ния. Потом последние попадали в руки Бауха, а он удивлялся, не понимая, откуда что взялось.

Финансист обязан быть непреклонным, когда речь идет об общественных средствах. Партийная линия и государст­венные законы не должны нарушаться, хоть гром греми! Фи­нансовая дисциплина — святое дело. Уступчивость в данном вопросе граничит с преступлением.