Стаб

Игла вонзилась в плечо. Больно не было, но я почему-то расхныкался, точь-в-точь как когда мне делали уколы в приюте.

— Не вздумай купиться на это, он просто придуривается, — кинул мэтр своему собеседнику, когда тот подошёл ко мне.

— Прежде чем мы отправим тебя на базу для составления досье, хочешь мне что-нибудь сказать?

Я посмотрел на мэтра, наши взгляды встретились, и я проговорил севшим голосом:

— Это сделал я.

— М-да, я так и думал, — пробормотал энит, после чего обратился к Многорукому. — Я бы сказал, что я был рад встрече, но я не был.

— Разбиваешь мне сердце.

Засыпая, я скулил от боли в груди, потому что моё сердце уже было разбито.

Глава 30

Я бы сказал, что на этом всё и закончилось, но нет — моя кончина растянулась. Казалось даже, я прожил вместе с мэтром меньше, чем на базе элиминаторов. Но узнал я о ней мало. Только несколько кабинетов, пару-тройку коридоров и камеру, в которой меня содержали.

Это было что-то вроде приюта, только хуже.

Поэтому предательство мэтра было подлостью вдвойне. Он один из немногих знал, как мне тяжело пришлось в детстве. Я говорил ему, что скорее застрелюсь, чем вернусь туда ещё хотя бы на день. И он, похоже, запомнил эти слова, раз теперь я доживал последние дни в этой убогой комнате. С другой стороны, где ещё можно так обстоятельно поразмыслить о смерти?

Или о своей никчёмной жизни.

Я родился на ферме (жалкий), вырос в приюте (самый жалкий), меня казнят на базе элиминаторов, за убийство, которого я не совершал (жалкий в степени жалкий).

Круг замкнулся.

Я мучительно простонал, обхватив голову руками.

Что во всём этом самое несправедливое? Что перед смертью я ненавижу именно себя. Почему не Многорукого?

Эта бессердечная сволочь так часто говорила, что любит дурацкую историю про моё знакомство с Рэймсом. Он просил цитировать мои униженные мольбы, поэтому знал, как я ненавидел приют. И что в итоге? Я вновь оказался в том грязном коридоре, отвергнутый и недобитый.

Одинокий.

Вечно голодный.

Меня здесь практически не кормили. Но зато часто водили на всякие обследования, которые, конечно, необходимы перед показательной казнью. Доктора должны были подтвердить, что я достаточно здоров для смерти. Прервись экзекуция раньше положенного или пойди она не по плану, возмущенные убийцы, которых лично оскорбила гибель Шейна и его учеников, учинили бы расправу и над палачами.

Наверное…

Думая об этом, я взволнованно расхаживал по камере и теребил свой браслет с чёрной бусиной. Не знаю, почему я до сих пор его не выбросил. Я пытался, но каждый раз передумывал в последний момент.

Но теперь я решил, что с меня хватит. Не на счёт браслета, а насчёт своего наказания. Они должны назначить дату. Дать часы. Хотя, конечно, я понимал, что на такую милость не смею рассчитывать. И всё-таки я рискнул, когда дверь моей тюрьмы в очередной раз распахнулась.

Я дёрнулся в сторону конвоя, и тут же был отброшен к стене импульсом.

— Какого чёрта ты сделал?!

Их было двое. Как я понял, моя охрана менялась в зависимости от времени дежурства, так что этих парней я видел впервые. Но реагировали они так же, как и те, что были до них. Они долго стояли на пороге, не решаясь зайти, и таращились на меня, как на бешеного зверя.

— Она хотела напасть на меня!

Рыча от боли, я поднял голову и попытался сфокусировать взгляд на своём карауле.

— Ну, теперь ты её точно разозлил. Судя по этому взгляду, ты уже покойник, приятель.

— Не… не подходи!

— Не подходи? А кто ей наручники будет надевать?

— Вот ты и надень, раз такой умный.

«Умник» посмотрел на меня.

— Пусть сама наденет. Кинь ей.

Наручники металлически звякнули, скользя по полу к моим ногам.

— Я не шучу! Надевай живо!

Я поднял их и защёлкнул браслет на одном запястье, после чего решил уточнить:

— Сзади или спереди?

— Ты прикалываешься, что ли? Сзади, конечно!

Я завёл руки за спину и соединил их наручниками. Самообслуживание во всём, как всегда. Выпрямившись, я уставился на конвой в ожидании. Парни тяжело дышали, словно только что выполнили самую трудную задачу в своей жизни.

— Думаешь, мы на это клюнем? — выдал один из них в итоге.

— Чего?

— Типа ты такая шелковая. Может, Шейн на это купился, но мы тебе не такие дураки.

— Да, мы видели фотки.

— Мельком, но нам хватило.

— Ясно, — сказал я, чем окончательно их выбесил.

— Прекращай! — прошипел Умник.

— Что?

— Говорить таким голосом. — И он тоненько протянул. — «Ясно». Это не сработает. Можешь даже не пытаться.

Я прочистил горло, прежде чем ответить.

— Хорошо.

Выругавшись под нос, он шагнул в комнату и отошёл в угол.

— Выходи. Только медленно, сделаешь резкое движение — впечатаю в стену. — Он направил на меня оружие. — Топай.

Я сделал так, как мне приказали. Медленно и плавно.

— Хватит вилять задницей! Я же сказал, на мне это не работает!

Что за чёрт с этой базой?! Тут людям даже ходить надо учиться заново? Как оказалось, не только ходить. Моё тело, как я понял, вообще было не предназначено для перемещения по здешним коридорам и лестницам. Я неправильно смотрел, неправильно говорил, неправильно двигался.

Я шёл и думал, когда же меня убьют.