Ссыльные

— Как нам сделать, чтоб люди останавливались и читали? — спросил Джимми, разглядывая афишу через плечо Марвина.

— Поставить картинку с голой теткой, — ответил сын.

— Только попробуй, — сказала Ифа.

— Тогда с голым дядькой.

— Нет, — сказала Ифа.

Она тяжело дышала — скачки вокруг стола ее утомили. И она попала ногой в поддон с кошачьим туалетом. Кот Мордашка скончался месяц назад — рак легких, упокой господи его душу, — но дети не разрешали Ифе выбросить его туалет.

— Никаких голых, — сказала Ифа.

Но не успела она утвердить закон, Марвин уже ставил слово «голые» — повтором, красный — синий, красный — синий — пылающей рамкой вокруг объявления. Джимми взял лэптоп и показал Ифе.

— Так сойдет?

— Ладно.

Она рассмеялась и обняла Марвина, Джимми — Второго и невидимого дружка Махалии — Дарндэйла.

Объявление в «Горячем наборе» опубликуют только через три недели. Однако всю следующую субботу Джимми вместе с Марвином, Джимми — Вторым и Махалией в коляске расклеивал афишки по столбам в Темпл — Баре, по африканским лавкам на Парнелл — стрит, по всем пабам, что попадались им на пути, по дверям на станциях ДАРТа — в общем, везде, где на них скорее всего будут пялиться. Еще не закончили клеить — на бронзовую задницу Молли Мэлоун на Графтон — стрит, — когда раздался первый звонок.

— Мне!

Махалия не отдавала мобильный. Джимми пришлось уступить ей ключи и гарантировать две игрушечные «мертвые петли» — для нее самой и для Дарндэйла. Лишь тогда она отпустила телефон.

— Алло? — сказал Джимми.

— Голые? — осведомился мужской голос. Из ДАРТа звонит, догадался Джимми.

— «Агентство Кроллика по работе с талантами». Чем могу служить?

— Банда интересует, — ответил голос.

Ирландский — смутно дублинский, смутно МТВ.

— На каких инструментах играете? — спросил Джимми.

— Гитара, вокал. Чутка ударные.

— Вам «Коррз» нравятся?

— Ну да, еще б. Четко.

— Тогда идите на хуй, — сказал Джимми и отдал телефон Махалии.

Начало, может, и не сильно внушало, но прогресс налицо. Теперь Джимми требовался кофе.

— Хотите тортика, дети?

— Ага!

— Клево!

— Большого тортика — вот такого.

— Ладно, — сказал Джимми. — Пошли в «Бьюлиз» пугать туристов.

Едва он направил коляску к кофеину, раздался второй звонок. Махалия кинула Джимми мобильник.

— Спасибо, любимая. Алло?

— Да, — ответил голос.

Джимми подождал, но дальше ничего не последовало.

— Вы насчет группы? — спросил Джимми.

— Именно, — ответил голос.

Африканский — вроде как южноафриканский.

— Интересуетесь? — спросил Джимми.

— Да.

— Вам «Коррз» нравятся?

— Мы не знакомы.

Рука с телефоном у Джимми затряслась.

— Вы на каком инструменте играете?

— Я с кем говорю?

— Э — э. Джимми Кроллик.

— Мистер Кроллик, — сказал голос. — Я сам себе инструмент.

Джимми двинул кулаком воздух.

— Нам надо встретиться, — сказал он.

— Именно, — подтвердил голос.

Глава 5 Негус

«Форум» оказался местом удивительным. Джимми ходил и ездил мимо, но никогда толком не разглядывал. На паб не похоже — скорее кафе, а Джимми полагал, что этого добра в Дублине и так хватает. Но внутри оказался настоящий паб, притом хороший.

Бармен — с виду португалец, официантка — вроде испанка, на табурете рядом — молодая китаянка, перед носом — симпатичная пинта, в колонках играет последний альбом «Р.Е.М.» — и хорошо звучит, только слишком уж как-то по «Р.Е.М.» — овски, — болтают и смеются завсегдатаи — африканцы, болтают и смеются завсегдатаи — ирландцы. Джимми отхлебнул. Зашибись — как и полагается, потому что стоит, блядь, совсем не гроши.

— Мистер Кроллик, — произнес голос.

Джимми развернулся не вставая с табурета. Перед ним стоял высокий черный.

— Вы мистер Кроллик, — сообщил черный.

— Ну да, — подтвердил тот. — Это я. Джимми.

Они пожали друг другу руки. Возраст черного определению не поддавался. Под тридцать, прикинул Джимми, но, может, больше или меньше. Серьезный такой. Не улыбается.

— Как меня зовут, вы знаете, — сказал Джимми. — А насчет вашего имени я пока не в курсе.

— Роберт. — Он посмотрел на Джимми. — Негус Роберт.

Джимми все удалось — он не рассмеялся и даже не улыбнулся.

— Выпьете пинту, ваше величество?

Улыбки не последовало.

— Да.

— «Гиннесс»?

— Именно.

Джимми заказал пинту у бармена — латыша, который встал за стойку к бармену — португальцу. Паб оживлялся, все уже мило резвились. Джимми снова повернулся к Негусу Роберту.

— По — английски вы, кстати, говорите очень хорошо.

— Как и вы, мистер Кроллик. Прямо как местный.

Настал черед Джимми воззриться на него.

— Теперь я буду петь, — сказал Негус Роберт.

И тут оно случилось. После рождения детей и, может — но не точно, — после третьего в жизни секса у Джимми настал лучший, наифантастичнейший, блядь, миг. Черный, стоя в шести дюймах от него, открыл рот и запел «Много рек перейти». Джимми умер и вознесся прямиком на небо.

А когда три дня спустя вернулся в Дублин, группа вчерне у него уже собралась. Пел Негус Роберт. Вероятно, он ненормальный, но пиво всем выставил, а «Много рек перейти» пел так хорошо и убедительно, что всякий раз Джимми на три минуты забывал: на самом деле ближайшая к ним река — Лиффи.