Читаем СССР. Жизнь после смерти полностью

Современная экономика России обеспечивает людям более разнообразное потребление по сравнению с экономикой СССР. Открытый рынок способствовал тому, что российское население получает большое количество товаров из числа тех, которые ранее считались дефицитными. Выбор товаров стал больше, а потому, борясь за потребителя, производители пытаются привлечь его разными способами. Одним из них является богатое разнообразие упаковки. Так как на ее производство уходит много материала, а сама она не предполагает дальнейшего использования, ее производят по большей части из полиэтилена, картона и других малопрочных материалов. После использования продуктов такую упаковку предполагается выбрасывать. Однако и упаковки из более прочных материалов тоже выбрасываются, кроме исключительных случаев. Сегодня для повторного использования вещей просто нет необходимости. Производство современной упаковки растет колоссальными темпами. Над ее видом работают дизайнеры, и нередко она представляет собой буйство красок, которых так не хватало советскому потребителю.

Практики «советского» типа потребления сохраняются лишь у небольшого числа опрошенных. На смену многоразовости приходит противоположный феномен – одноразовость. Упаковка уже не делается такого качества и из таких прочных материалов, как раньше. Теперь не нужно покупать продукты исключительно ради их упаковки. Необходимые товары всегда можно найти в достаточном количестве в любом магазине. Однако возникают проблемы другого характера. Во-первых, это качество упаковки и продукции. Складывается впечатление, что вещь производится вовсе не для того, чтобы служить максимально долго. В технологии производства появилось даже такое направление, как «параметризация», когда изделие начинает резко терять свои качества сразу после того, как на него истекает гарантийный срок.

Во-вторых, как следствие, увеличилось количество мусора. Советский человек старался использовать любой предмет по максимуму. Мусора было немного, и его выносили один раз в два, а то и в три дня. Теперь же количество мусора возросло в несколько раз. Большую его часть составляет как раз одноразовая упаковка из полиэтилена и картона. В большинстве случаев она уже не может использоваться повторно.

Советская система породила своеобразную незапланированную экологичность, которая недоступна в условиях современной рыночной экономики. Парадокс в том, что эта экологичность, до известной степени выступавшая преимуществом советского образа жизни, оказалась результатом как раз недостатков и слабости советского планирования, не способного обеспечить население разнообразными товарами, удовлетворявшими весь комплекс его потребностей.

© Куликов И., 2012<p>Гиляна Басангова</p><p>ПСИХОЛОГИЯ СОВЕТСКОГО ПОКУПАТЕЛЯ 1960-х ГОДОВ НА ПРИМЕРЕ ПОВЕСТИ А. РЫБАКОВА «ПРИКЛЮЧЕНИЯ КРОША»</p>

Повесть Анатолия Рыбакова «Приключения Кроша», написанная в 1960 г., рассказывает о московских девятиклассниках, которые проходят производственную практику на автобазе. Это первый опыт столкновения ребят со взрослым миром.

Писатель показывает процессы социализации подростков, живущих в относительно спокойное время, когда большие исторические проблемы сменяются более частными. Однако и здесь есть свои трудности. Взаимодействие мира взрослых с миром подростков не всегда происходит гладко: отношения с рабочими, начальством автобазы оказываются сложнее, чем с родителями и учителями…

Подростки, работающие на автобазе, приобретают ценный социальный опыт, у них формируются понятия самостоятельности и ответственности. Именно на автобазе школьники получают свою первую в жизни зарплату. В книге показаны переживания, связанные с первой попыткой распорядиться собственными деньгами. Однако специфику ситуации определяют отношения и практики, характерные для Советского Союза рубежа 1950–1960-х годов, когда только начинает складываться потребительское общество. В этом плане художественный текст, описывающий не только факты, но и отношение к ним людей, становится ценным источником для изучения культуры повседневности.

Я выбрала для анализа одну главу из книги – сцену в универмаге. Здесь необычайно точно и подробно показано, как поведение ребят воспроизводит общие механизмы поведения людей в магазине и в очереди, их отношение к покупкам и деньгам. Сцена поучительна еще и потому, что здесь (не такой уж частый случай в художественной литературе), как в задачнике по арифметике, указаны цены за все товары, которые покупает или собирается купить главный герой, и из них складывается бюджет его покупок. Покупки и траты Кроша дают возможность представить себе уровень цен, характерных для начала 1960-х годов, и отношение людей к деньгам[107]. На примере этой сцены видно, как у подростка складывается определенный тип потребительского поведения: критерий выбора товара, последовательность действий при попытке ориентироваться в магазине.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология