Читаем СССР. Жизнь после смерти полностью

Старые валенки можно нарезать квадратиками и использовать их в качестве набоек на ботинки при гололеде.

Можно самому сделать замену пульверизатору, если взять два отрезка от пустой трубочки или два использованных стержня и соединить их пластилином.

Разбитая елочная игрушка и немного фосфорицидного состава, наклеенные на кнопку выключателя, позволят «не потерять» его в темноте.

Тонкие полоски резины, наклеенные на плечики, предохранят брюки от соскальзывания.

Полиэтиленовый пакет, разрезанный лентами, служит хорошим материалом для заклеивания щелей между дверью и дверным проемом.

Две узкие полоски поролона, наклеенные на дно полки, – прекрасное средство для того, чтобы книги на книжных полках не скользили.

Кусок ластика с несколькими надрезами, закрепленный в старой кисти, сможет послужить отличным плакатным пером.

Кусок пористой резины, вставленный в портфельный замок, будет хорошей заменой сломанной в нем пружины.

Устройство, сделанное из лески или веревки, натянутое на реечки, может стать прекрасным приспособлением для сушки белья.

Очень много советов дается по использованию старых автомобильных покрышек:

покрышка с деревяшкой – изоляционная подставка при работе с током;

инструменты, необходимые для работы с автомобилем, можно разместить на старой покрышке непосредственно рядом с местом работы;

покрышка с установленными в нее деревянными распорками может служить импровизированным вольером для цыплят;

из куска покрышки можно сделать сушку для белья;

покрышка с надрезами на ее фронтальной части – прекрасный держатель для ботинок с коньками;

из покрышки можно сделать крепление к стене для банок с краской;

кусок покрышки, прикрепленный к деревянному брусу, – отличный держатель для велосипеда;

если положить покрышки друг на друга, можно облегчить колку дров – отколотые куски не будут разлетаться в стороны;

с помощью покрышки можно сделать буксирный трос упругим.

Вторичное использование изделия, не требующее доработки.

Использование бельевой прищепки в качестве: изделия для поддержания растущего цветка; длинного пинцета; защелки;

рычажка для заливки трещинок клеем; автомата для включения радиоточки; закрепления фильтровальной бумаги в воронке;

крепления для ручки; держателя гвоздя при его забивании; страховки от предохранения пальца руки от удара молотком;

крепления для воронки из бумаги; приспособления для резки острых кустарников и цветов (например, чтобы срезать розу, не уколовшись).

Использование пробки из-под вина в качестве поплавка на рыбалке.

Использование газеты для утепления цветов на даче.

Картонная упаковка от лампочки надевается на скрученные чертежи, чтобы они не раскручивались.

Полиэтиленовые пробки от бутылок, резиновые пробки от пузырьков из-под пенициллина – прекрасный резиновый уплотнитель для электрического чайника.

Использование сломанного дверного ключа в качестве открывалки для бутылочных пробок.

С помощью спицы удобно переливать жидкость из одного узкого горлышка в другое.

Ненужные кусочки ткани предохранят чертежный лист от деформации.

Куски ткани забиваются в щели – для предотвращения сквозняков.

Полиэтиленовый мешочек, натянутый на масленку, защитит руки от масла.

Для предотвращения копоти сковороду с внешней стороны натирают мылом.

Толстая проволока используется в качестве подставки для стакана в полевых условиях.

Сломанный стул легко приспосабливается под нужды художника в качестве мольберта.

Спичечный коробок можно использовать в качестве плоской катушки для хранения ниток.

При отсутствии ключа или ручки вантуз прекрасно подходит для выдвижения ящиков из стола.

Лист пластмассы, сложенный гармошкой, может послужить прекрасным устройством для хранения и сушки посуды.

Остатки плотной бумаги (полосками) могут служить крепежом для ватмана, чтобы не портить углы бумаги.

Из старой автомобильной камеры можно сделать ведро.

С помощью резинки и пластмассового стаканчика можно сделать миниатюрное и декоративное приспособление, служащее для маскировки дырки из-под перевешенного на другое место светильника.

Пластилин прекрасно подойдет для закрепления гвоздя под углом[104].

Параллельно с изучением письменных источников автор статьи в 2010–2011 гг. проводил интервью в реабилитационном центре «Доверие» г. Обнинска, в обнинском протезно-ортопедическом предприятии, в обнинской городской поликлинике (среди пациентов, находящихся в очереди к кардиологу), в общежитии № 6 НИУ ВШЭ г. Одинцово. Эти устные источники дали автору уникальную возможность расширить информационную базу за счет свидетельств очевидцев той эпохи. Без этих ценных сведений исследование было бы неполным.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология