СССР. Незавершенный проект

На основании последующего опыта приватизации сколько-нибудь серьёзный и объективный аналитик, рассматривая производственные отношения собственности трудящихся как мелких акционеров, может прийти к выводу, что приватизация в своей основе – это властные отношения, которые были нацелены не только на ликвидацию государственной собственности, но и на исключение «трудовой собственности». А ведь трудовая собственность в новой системе в России могла появиться только как одна из форм частной собственности, и как таковая, она была отчуждена от производителей, не делала их заинтересованными в делах предприятия, даже в производстве прибыли. Сколько-нибудь беспристрастные аналитики подчёркивают: если трудящийся собственник не принимает непосредственное участие в управлении предприятием, в контроле над менеджментом, он не может исполнять свои функции собственника, хотя нельзя отрицать, что с точки зрения сохранения рабочего места всё же «народная акция» может иметь серьёзное значение. В рыночной экономике, согласно окончательному выводу: «Превращение формального собственника в реального означает, что интересы собственника преобладают над интересами производителя». Следовательно, речь идёт о неразрешимом внутреннем противоречии системы, вследствие чего собственник-производитель не в состоянии исполнять на предприятии такую функцию, какую исполняли, например, в России 1917 года или в Венгрии 1956 года рабочие советы. Тогда они были коллективными уполномоченными трудящихся и стояли непосредственно над собственностью, то есть над процессом производства, в то время как менеджмент предприятия действовал под контролем коллектива трудящихся[282]. Массовое присутствие «трудовой собственности» даже в условиях капитализма несёт в себе реальную угрозу, что в кризисной ситуации может возникнуть требование самоуправления, и это повернётся против системы частной собственности. Таким образом, возникнет непосредственная связь между собственностью и властью. В конечном счёте, судьба общественной собственности была обречена, что, однако, нельзя понять во всей полноте и конкретности вне связи с международным фоном, который в значительной степени определял всю смену режима в Советском Союзе, а в особенности проблему перемещения собственности.

Решение от валютного фонда

В декабре 1990 года в Америке было опубликовано «неофициальное», «ни к чему не обязывающее» исследование, инициаторами которого были главы великих держав, Большой Семёрки, на Хьюстонской встрече в верхах в июле 1990 года. Штабы Международного валютного фонда, Всемирного банка, Организации экономического сотрудничества и развития в Европе, а также советники президента Европейского банка реконструкции и развития подготовили пространный документ, который по стечению обстоятельств в определённом смысле стал программой смены советского режима[283]. После появления этого документа популистская программа Шаталина утратила свой уникальный интерес, поскольку международное сообщество и советское руководство нашли modus vivendi. Пока исследование появилось на свет, власть от Горбачёва перешла к Ельцину, тем самым окончательно были устранены практические препятствия на пути смены режима. Исследование валютного фонда, которое меньше всего содержало идеологические формулировки, по своей основной функции служило «моделью», «материалом» для экономической концепции, планов смены советского режима.