СССР. Незавершенный проект

Но уже летом 1990 года авторитетные американские политики и бизнесмены открыто говорили о том, что Советский Союз не сможет сам выкарабкаться из беды, а необходимо непосредственное международное вмешательство. С этой точки зрения особенно поучительна переписка Джорджа Сороса и Бориса Ельцина как раз в этот период. Сорос в письме Ельцину – ещё до совещания Семёрки – сформулировал два важных положения. Первое: «Мир заинтересован в том, чтобы предотвратить погружение в хаос. В отличие от привычных норм по-ведения, сейчас необходимо далеко идущее вмешательство во внутренние дела Советского Союза» (выделено мною. – Т. К.). Вмешательство может быть эффективным и вместе с тем приемлемым единственно правильным образом: если оно будет направлено на создание такой валютной системы, которая сделает возможным превращение Советского Союза в федерацию самостоятельных республик, а в случае балтийских республик – в самостоятельные государства… Валютная система, которая интегрировала бы экономику, точнее, определила бы способы, как можно оживить разваливающуюся экономику, решила бы успех или фиаско… Советское руководство осознаёт, что такую валютную систему невозможно создать без внешней поддержки. Нужны не просто кредиты, но такая кредитоспособность, которая повлекла бы за собой приверженность Запада. Если бы Семёрка выразила готовность создать оживляющую Советский Союз валютную систему, то их предложение было бы принято с воодушевлением…» (выделено мною. – Т. К.). Поддержку нужно оказывать конкретным программам и новым людям. Путь выхода для всей страны ведёт через Россию»[285]. Ельцин в тот же день ответил Соросу. На него произвела впечатление не новая валютная система, она ему совсем не понравилась. Ельцин теперь уже как «сменщик режима» просил поддержки Сороса, указывая, что он и есть подходящее лицо, «новый человек», которого стоит финансировать, проще говоря, он способен осуществить самостоятельность республик. Кроме того, он «оберегал» президента СССР от того, чтобы непосредственно тот получал финансовую поддержку, поскольку неумелое использование её дискредитировало бы Горбачёва[286].

В противоположность Соросу, исследование Семёрки подошло к делу не со стороны финансовой системы, а была поставлена цель демонтажа самого планового хозяйства как исходного идеологического момента. Программа, которая позиционировала себя сторонником быстрого перелома, фактически повторяла лозунги лидеров перестройки об «ускорении», «переломе» и пр., с той разницей, что конечной целью она откровенно провозглашала капиталистическую рыночную экономику, хотя и в этой программе не особенно используется термин «капитализм». Из концепции – как и у Шаталина и Явлинского – вырисовывается видение «демократического капитализма» под названием рыночная экономика. В ходе попыток реализации и в этом случае невольно приходят в голову мысли о сталинском «большом скачке». Первый раз при знакомстве с программой Шаталина возникла мысль о схожести с методом прежнего осуществления «перестройки»: быстрые и радикальные изменения, перелом. Программа валютного фонда суммировала критерии осуществления «рыночной экономики»: «либерализация цен в условиях растущей внутренней и внешней конкуренции», «стимулирование частной собственности, вывод на рынок государственных предприятий».