Это стремление было пока относительно платоническим и выражалось не в каком-то требовании приватизации, о чем большинству чиновников и думать было страшно, а в скромной по нынешним временам коррупции, а также в так называемых «ведомственности» и «местничестве», усиливающих противоречия в среде правящей элиты. Значительная часть бюрократии стремилась превратиться в буржуазию, но если мы сравним круг реформаторов 1980-х гг. и состав «се-мибанкирщин» 1990-х и 2000-х годов, то убедимся – собственность перешла не к тем, кто начал реформы. Это были совсем разные даже по складу люди, представлявшие разные слои номенклатуры. Реформаторы руководствовались идеями, проектами преодоления кризиса общества и государства, а не желанием «заиметь свечной заводик». Те, кто мечтали о заводике или отрасли, не инициировали реформы, а воспользовались ими, причем уже на поздней стадии, когда преобразования не в первый раз изменили направление и форму. Конкретные противоречия в аппарате в канун и в начале Перестройке представляли собой борьбу за контроль над частями общегосударственной собственности, далекий от последующих конфликтов вокруг приватизации.
Реформы были поддержаны широкой коалицией групп правящего класса, часть которой выступали, напротив, за «наведение порядка», подавление коррупции и ведомственности.
В конкретно-исторической ситуации середины 1980-х гг. гораздо большее значение, чем борьба за собственность, имела тема карьерного продвижения. При Брежневе обновление кадров протекало крайне медленно в результате политики стабилизации кадров. Такое положение подрывало основной принцип бюрократической иерархии – принцип карьеры, который гарантировал бюрократу со временем продвижение по службе. «Застой» в карьерном продвижении парали-зовывал и другие механизмы бюрократического общества – в том числе бюрократическую экономику. Без карьерного стимула чиновники и директора не только теряли желание развивать порученное им дело и обращались к кормушке коррупции, но и все больше раздражались отсутствием перемен. Накопление недовольства против стариков, занимавших вышестоящие посты и не дававших дорогу следующей генерации номенклатуры, становилось мощной бомбой, заложенной под режим брежневского равновесия.
Таким образом, не удивительно, что номенклатура самых разных взглядов поддержала политику обновления. Пути обновления виделись по-разному, но правящий класс в целом был готов постепенно начать преобразования.
По мере развития общей культуры населения все большее количество людей начинало обращать внимание на охватывающий СССР кризис. Обстановка психологического недовольства способствовала быстрому распространению критической информации, даже когда телевидение, радио и газеты сообщали прямо обратное. Недовольство условиями своей собственной жизни превращалось (пока у меньшинства) в недовольство системой. Ощущение «Так жить нельзя» и «Мы ждем перемен» уже становилось преобладающим.