СССР и Запад в одной лодке (сборник статей)

И если Движение за права человека в СССР, несмотря на свою малочисленность, постоянные аресты и высылки его участников, находит все же силы, чтобы помогать политзаключенным правых диктатур, то находит ли силы полуторамиллионная ИКП, чтобы помогать политзаключенным в СССР и в других восточноевропейских странах? Чем, например, ИКП помогла коммунисту Григоренко, который провел пять лет в тюрьме и психбольнице только за то, что он представляет социализм иначе, чем г-н Брежнев? Ведь и г-н Берлингуэр представляет социализм иначе, чем г-н Брежнев.

3. Проф. Радиче негодует, что я назвал СССР самой консервативной и реакционной страной в мире и что таким образом я стал на дорогу антисоветизма, по которой легко скатиться вниз.

Я считаю консервативным режим, который не хочет проводить в своей стране никаких реформ, а если при этом режим пытается свести на нет предыдущие реформы и преследует всех, кто подвергает его малейшей критике, то это реакционный режим. 1956 г. — год десталинизации — был началом несбывшихся надежд и незавершенных реформ, а последующие двадцать лет, несмотря на быстрый рост военной мощи и медленный рост благосостояния, не привели ни к каким социальным изменениям в СССР: советский человек не стал более свободным, советская экономика — более эффективной, советская наука после запуска первого спутника сдала свои позиции, даже отношение КПСС к другим компартиям не стало более терпимым, о чем свидетельствует хотя бы цензура речей г-на Берлингуэра в «Правде». А ведь еще полтора десятилетия назад та же «Правда» полностью напечатала политическое завещание г-на Тольятти. Вот почему я говорю о реакции, а не о прогрессе в СССР.

Не приму упрека и в «антисоветизме». «Советский» происходит от слова «Совет» — советы были созданы во время первой и второй русских революций и включали представителей всех социалистических партий, большевики составляли в них меньшинство. Когда Ленин выдвинул лозунг «Вся власть Советам!» — речь шла именно о власти многопартийных советов, а не о власти одной партии. Но постепенно большевиками вся реальная власть Советов была ликвидирована и они превратились в простой придаток компартии. Поэтому в 1920 году кронштадские матросы выдвинули лозунг: «За советскую власть без коммунистов!»

Демократическая оппозиция в СССР не выдвигает такого лозунга. Многие советские коммунисты понимают необходимость демократизации, а многие советские демократы сознают, что компартия, очистившись от бюрократов и карателей, может играть достойную роль в жизни страны. Поэтому я, как и многие мои товарищи, считаю своевременным лозунг: за советскую власть, в том числе и с коммунистами! И хотя на свободных выборах КПСС едва ли получит столько голосов, как ИКП, она все же — соревнуясь с другими партиями, — сможет сыграть более конструктивную роль, чем играет сейчас.

Таким образом, я, выступая за восстановление подлинной роли Советов депутатов трудящихся, — настоящий советский человек, а г-н Брежнев, который возглавляет партию, узурпировавшую роль этих Советов, — типичный пример антисоветчика.

4. В связи с «опасностью антисоветизма» проф. Радиче пишет о постепенном движении Солженицына в «сторону от социализма».

Но интересно спросить, почему же наиболее крупный русский писатель шел «от социализма», а не к социализму — ведь в юности Солженицын был убежденным марксистом. А произошло это, по-видимому, потому, что сама практика компартий разочаровала Солженицына: насилие в тех странах, где компартии стоят у власти, как в СССР и Китае, и под разными предлогами оправдание этого насилия там, где компартии находятся в оппозиции, как во Франции и Италии.

Восхищаясь Солженицыным как писателем, я не разделяю многих его политических взглядом и не считаю, что все зло исходит из СССР. В мире есть и другие источники зла. И я не думаю, что Солженицын прав, когда начинает сравнивать, какая диктатура мягче — правая или левая; диктатура всегда остается диктатурой. Но ведь те же самые сравнения делает и проф. Радиче, называя одни диктатуры — правые — «самыми жестокими», а другие — левые всего лишь «нечистым и несовершенным социализмом, который пока что дала история».

5. Проф. Радиче пишет, что можно и нужно критиковать «ошибки» Сталина, но нельзя забывать, что главным врагом Сталина был Гитлер.

Как главным врагом греческих полковников были не турецкие генералы, а греческая демократия, так и главным врагом Сталина был не Гитлер, а «социализм с человеческим лицом» — потому что Сталин сделал все, чтобы уничтожить возможность такого социализма еще в зародыше.

Борьба между двумя диктаторами, как война между двумя королями, не делает их принципиальными врагами. Проф. Радиче пишет, что ИКП была на стороне Сталина, когда он воевал с Гитлером. А на чьей стороне была ИКП, когда Сталин заключал с Гитлером договор о дружбе? Когда Сталин и Гитлер делили вместе Польшу?