Срок

Я садилась на школьный автобус в конце квартала. После того как я получала на руки проверенные учителями домашние задания и контрольные, я приносила их маме. Выкладывала на стол. Когда получала пятерки. Она никогда их не замечала. И вообще редко разговаривала со мной. Я пристально наблюдала за ней в тот день, когда она получала пособие по инвалидности. Иногда мне удавалось ускользнуть с ее деньгами или забрать наркотики. Она приходила, уходила. И при этом, казалось, месяцами не произносила ни слова. Когда мои чувства били через край, я заворачивалась в одеяло и лежала в своем чулане, ожидая, когда их накал ослабнет. В какой-то момент я решила стать равнодушной ко всему. Я не жалею об этом решении, хотя оно и не сработало.

* * *

На обратном пути я проезжала мимо потоков людей с плакатами, пакетами и бутылками с водой, мимо патрульных машин и отрядов полиции. Я видела сгоревшие магазины со стенами, похожими на сломанные зубы. Магазина «У дядюшки Хьюго» больше не было. От него остались одни угли. Мое сердце сжалось, а глаза начало щипать. Я миновала женщину с продуктовой тележкой, полной детей. По другой улице катил гигантский «Хаммер», бронированный и вооруженный. Я повернула, чтобы убраться с его пути. Очаги мира, затем солдаты в полном боевом снаряжении. У меня появилось холодное, нехорошее предчувствие. Миннеаполис был застигнут врасплох, но теперь ответная реакция стала жестче. Я проехала мимо церкви, на ступенях которой толпились люди. Задний церковный двор был заставлен пакетами с продуктами, которые нужно было раздавать. Я проехала мимо двух подростков, сидевших на бордюре, опустив плакаты. Затем я проехала мимо людей, рисующих яркие цветные картинки на вывесках над витринами магазинов. Я проезжала мимо палаток, мимо бутылок из-под спиртного, валяющихся в канаве, мимо маленьких импровизированных святилищ. На деревьях были примотаны какие-то сообщения. Цветы свисали с заборов. Мне пришлось свернуть в сторону, чтобы не врезаться в припаркованную прямо посреди улицы машину с флагом Конфедерации, прикрепленным к бамперу. Но в основном я проезжала мимо людей, которые занимались своими обычными делами, сажали сады, ухаживали за цветочными клумбами, поливали газоны. Под конец я проехала мимо лавки попкорна, которая оказалась открыта, и остановилась, чтобы купить попкорн. Запах кукурузы сменил застарелый запах слезоточивого газа – кислый, мускусный. Когда я была уже почти дома, меня остановило облако. Облако нахлынувших эмоций. Я замерла и попыталась отдышаться, несмотря на окруживший меня туман. Его развеяло только громкое предупреждение о комендантском часе, прозвучавшее на моем телефоне. Я устала и была совершенно разбита. Ах, если бы пошел дождь.

31 мая

Но дождя не было. Стояла ночь. Журналистов били электрошоком, арестовывали, травили слезоточивым газом, избивали. Журналисту выбили глаз.

– Какого хрена вы так боитесь? – кричала полиции Хетта.

Мы говорили о Национальной гвардии.

– Они не все такие плохие, – отозвалась о ней Хетта, удивив меня. – Асема рассказала мне о протесте у Капитолия. Там командир Национальной гвардии, или кто-то еще, встал на колено перед всеми. Он сказал, что прибыл защищать наше право на собрания, а потом убрался, то есть ушел куда-то далеко, и все прошло хорошо.

Поллукс вернулся со своей смены. Я убедилась, что он спрятал оружие.

– Мне это не нравится, – сказала я.

– Мне тоже. Там слишком много оружия. Я собираюсь отложить пистолет и приготовить жареный хлеб. Вот мое истинное призвание.

– А мое истинное призвание – есть жареный хлеб, – улыбнулась я.

Но он уже закрыл дверь в ванную и включил душ. Спустился он в чистой одежде и в маске. В то время мы все боялись подцепить микробов друг друга. Поллукс рассказал, что пару ночей назад патруль ДАИ поймал нескольких тупоголовых парней из Висконсина, пытавшихся ограбить винный магазин.

– Они жестоко обошлись с этими мальчиками, – сказал он Хетте. – Ты могла бы назвать наказание безжалостным и необычным.

– Папа? Какое наказание?

– Их заставили позвонить своим мамам.

– Так, значит, это было, типа: «Привет, мам, забери меня отсюда, я тут попался на мародерстве?»

Поллукс, прищурившись, посмотрел в потолок. Он устроился на полу и натянул на голову синюю футболку с надписью «Патруль». Мы не спали еще одну ночь, пытаясь разобраться в сообщениях штормящего Твиттера. Люди были встревожены тем, что Национальная гвардия велела не беспокоиться насчет UH-60 «Блэк хоук»[137], появлявшихся то здесь, то там. Было три часа ночи, и мы разлеглись на полу, собрав все диванные подушки. Горел свет.

– Послушайте-ка, – прервала молчание Хетта. – Вот советы, разосланные полицией. У нас должен быть план на случай чрезвычайной ситуации. О боже мой. Вышки сотовой связи могут выйти из строя! Итак, нужно достать садовый шланг. Следить, не летят ли в окно бутылки с бензином! Полить крыши из шланга! А также заборы! Выбросить книги из Маленьких бесплатных библиотек?