Срок

– Вы сможете пойти со мной на кремацию? – спросила она печальным голосом, медленно выговаривая слова, на которые невозможно было ответить ничего, кроме как «да».

Чистилище?

Поллукс отправился на церемонию, прихватив с собой трубку, барабан, орлиные перья, магическую связку[80] и два больших горшка вареного дикого риса. Он оставил мне завернутый в фольгу контейнер с диким рисом, который я съела, стоя над раковиной. И ореховый привкус, и шелковистая текстура, все присутствует, подумала я. Такая еда способствует моральному разложению. Я видела, как ее ела моя мать, и для меня она была связана с безысходным отчаянием. Этот рис заставлял меня чувствовать себя паршивой и потерянной, как в тот день, когда я потеряла себя. По крайней мере, Хетта меня не видела. Она была измучена, постоянно дремала, улегшись рядом с Джарвисом, часто оставалась в своей комнате. Может быть, просто избегала меня.

Наши списки вакансий носят случайный характер, в основном это шанс восполнить нехватку работников.

Луиза пригласила меня к себе домой около недели назад, так что я поехала к ней. В любом случае я не хотела оставаться наедине с мыслями о завтрашней кремации. Я написала ей, что уже еду, но она не ответила. Я ожидала, что она выйдет из таинственного лабиринта своих кабинетов с особым выражением лица, говорящем: «сосредоточена на написании книги». Но, постучав в дверь кухни, я услышала приглушенный возглас: «Бииндиген!»[81] и вошла. Но увидела я только верхнюю половину Луизы, появившуюся из-за шкафчика под кухонной раковиной со словами «черт, черт, черт!». Я ждала. Она держала в руке старый носок. Потом она отбросила носок, подняла кулак и крикнула: «Бог свидетель, я больше никогда не буду прятать конфеты на Хэллоуин под кухонной раковиной!» Она опустила кулак и посмотрела на меня все еще немного сумасшедшим взглядом. Наконец она сосредоточилась и рассмеялась:

– Извини, Туки, но там было колоссальное количество мышиного дерьма. В чем дело?

– Вы пригласили меня в гости.

– О да. Конечно. Заходи.

Я сняла ботинки. На мне были толстые шерстяные носки, потому что, несмотря на множество ковров, пол в ее доме всегда холодный.

– Как работа? – сразу спросила она.

– Давайте оставим ее на потом.

– Я разведу огонь, – улыбнулась Луиза.

В камине стоял ряд свечей в стаканчиках. Однажды зажженные, они мерцали, отражаясь в кафельных плитках. Это не был настоящий огонь, но я не хотела длинных объяснений на тему, почему она не разводит настоящий огонь в камине, а потому ничего не сказала. От горящих свечей в комнате возникала приятная атмосфера, и, по крайней мере, они создавали иллюзию тепла.

– Мне бы такую маленькую жестяную коробочку с прорезью для монет, – вслух размышляла хозяйка дома. – Такие есть в старых церквях, чтобы платить за свечи, вытаскивая кого-то из чистилища.

– Может быть, Флору, – подсказала я.

– Думаешь, она в чистилище?

– Это возможно, если под чистилищем понимать упаковочный участок в нашем магазине. Мне иногда кажется, что я застряла там до конца отпущенного мне срока. Но нет. Она в крематории, и завтра я должна пойти туда с Катери и убедиться, что на сей раз все прошло хорошо.

– Ты молодец. Я приготовлю чай.

Она пошла вскипятить немного воды, а потом мы сидели в продуваемой сквозняками гостиной и пили имбирно-лимонный напиток, пока за окном не начало темнеть. Мое сердце слабо сжалось, потому что я упомянула Флору. Я попыталась собраться с силами. Теперь пришло время поговорить с Луизой обо всем остальном. Решительно обо всем, включая книгу, содержавшееся в ней смертоносное предложение и присутствие Флоры в магазине. Мы были рациональны, сидели одни, не решали больших проблем и прихлебывали успокаивающий чай. Но конечно, мне было сложно начать такой разговор. Наконец я решила, что выбора нет.

– Итак… я никогда не говорила с вами о моем прошлом. Думаю, Флора, возможно, преследует меня из-за него. Я попала в тюрьму, потому что украла труп. Парня по имени Баджи. Мой первоначальный срок составлял шестьдесят лет. И пожалуйста, не говорите мне, что этот приговор был слишком жестоким.

Луиза открыла рот, но выглядела смущенной и только сказала:

– Так много лет за кражу тела.

– Дело было связано с особыми обстоятельствами, – продолжила я. – Я перевезла его через границу штата. И что самое интересное, на теле были наркотики, – пролепетала я. – Но я имею в виду, что, чем больше я узнавала о приговорах разных людей, тем больше понимала, что само вынесение приговоров является делом случайным. Мне встречались детоубийцы, которые отсидели всего семь лет, и женщины, убившие жестоких мужей, которые были приговорены к пожизненному заключению. Была одна женщина, купившая пистолет для парня, который совершил убийство. Она получила более длительный срок, чем парень, который нажал на спусковой крючок.