Срок

Поллукс выглядел серьезным, задумчивым.

– Ты не мелочный человек, – проговорил он наконец. – В любом случае мы недооценивали Теда.

– Конечно. Он был героем, но пристрастился к картошке фри из «Макдоналдса», что, вероятно, и убило его.

Тед всегда старался съесть картошку фри в течение тридцати секунд после покупки, пока она была самой вкусной. Потом он покупал еще один пакет, после чего уплетал и его. Я все еще грустила из-за его смерти. Урок на века.

– В отличие от той еды, о которой ты только что говорила, у меня есть вабуз, – похвастался Поллукс. – Такая еда говорит, кто ты есть. Наша, индейская.

– Где ты взял кролика?

Поллукс приложил палец к губам.

– Ты поймал его в силки на заднем дворе?

– Я дрался за него с леди Сасквоч.

– Если ты скажешь слово «сосцы», я пойду спать на чердак.

– Это слово меня не возбуждает. Я собираюсь приготовить фрикасе, вот довольно сексуальное слово, но не смотри, как я его делаю. Зеленый салат. Тот хрустящий картофель, который ты любишь. А теперь отложи книгу. Возьми почитать что-нибудь легкое, а? Наслаждайся. Смотри телевизор!

– Нет, спасибо. Ты когда-нибудь забывал, кто ты такой?

– Яичный порошок сбил меня с толку, – вздохнул Поллукс. – Но ты помнишь, что она написала о книге рецептов, которая годится для каждого? Мне это нравится. Конечно, мы питались государственными продуктами, но у нас были свои рецепты. Мы сделали эту еду нашей. И у нас она была, вот в чем дело. Если бы мы могли добраться туда, я имею в виду, на склад, мы сумели бы ее достать. Я знаю, ты бы тоже это сделала. И позже все было совсем не так, мы словно сидели в тюрьме, куда попала ты, дорогая. Ноко выращивала тыкву, кукурузу и все такое. У нас был огород.

Больше всего на свете я завидовала тому, что у Поллукса была бабушка. У меня были тети и несколько двоюродных братьев и сестер. Но болезненные пристрастия матери отрезали нас даже от родственников.

– Твоя бабушка.

– Моя бабушка.

Поллукс был сыном харизматичного апостола Движения американских индейцев, который проповедовал свою религию его матери, когда ей было всего шестнадцать лет. Она не пережила 1970-х годов, и бабушка воспитала его как человека старомодных, консервативных взглядов. Я люблю кооооогдааааа всеееее пооо стаааарииииинке, любил говорить он, протягивая слова так, словно в них крылась какая-то особая тайная мудрость, кивая и глядя на меня умным безмятежным взглядом.

– Может, нам стоит заняться сам знаешь чем пооо стаааарииииинке немного попозже? – спросила я его.

– Пожалуй, мы могли бы сделать это прямо здесь, прямо сейчас. Держи инструкцию открытой, – сказал он, забирая у меня нечитаемую книгу и прислоняя ее к подушке.

– О’кей. Но я что-то проголодалась.

Поллукс встал, вытирая руки о штаны.

– Я позабочусь об этом, моя нежная Сасквоч, – улыбнулся он, направляясь на кухню.

Лоран

Однажды у нас шел снег во всем многообразии. Сначала это был великолепный медленный нисходящий поток снежинок, который, когда поднялся ветер, превратился в настоящую снежную бурю. Затем вышло солнце, вспыхнув над несущейся по земле поземкой, и отраженный от нее свет оказался до странного ярким. Потом ветер стих, и теперь снова начавший падать снег представлял собой большие подвижные массы, которые скапливались на каждой поверхности. Наконец снегопад прекратился, и мир стал белым, глубоким, сияющим. Теперь, когда снег запечатал погребенную в земле книгу, я подумала, что, возможно, смогу расставить все случившиеся события по порядку.