Срок

Поллукс перевернул ее и вернул мне.

– О боже, теперь я сама вижу, что эта книга на самом деле повествует об истории миссионерской позы.

– Я бы пошутил с тобой, но есть хочу.

– Как насчет попкорна? У нас сегодня была инвентаризация. Принесешь мне пива?

Поллукс принес пиво и вскоре поставил между нами огромную миску с попкорном. Я подарила ему «Нежную сасквоч». Он сказал что-то о Сабе, волосатом гиганте из легенд племени оджибве. Хетта установила автокресло в нашей машине и повезла Джарвиса за органическим фастфудом. Было тепло. Она планировала поесть на улице, спрятать Джарвиса под пальто и пройтись до катка вместе с Асемой. Мы были одни. Поллукс застучал по клавишам компьютера, заставляя его выдать один из своих невероятных плейлистов – Джонни Кэш, «Племя, называемое красным», пейотные песни[72] Церкви коренных американцев[73], «Ковбой джанкиз», Нина Симон, камерная музыка, Принс. Некоторое время мы читали, поедая попкорн и потягивая холодный «Будвайзер». Потом муж встал, отложив книгу, чтобы взять новую банку.

– Тур де Форс.

– О, тебе нравится?

– Самка снежного человека уносит слабого городского неудачника в свое логово, учит его заботиться о ее нуждах. Ну, она действительно его порабощает, но…

Он порылся в холодильнике и вернулся с миской мини-моркови.

– Но что?

– Я имею в виду, это отличная книга, если вам нравятся волосатые женщины. Автор пишет, как ему приходится раздвигать мех, чтобы найти ее сосцы. Я бы никогда не использовал это слово, понимаешь?

Я убрала в чулан коробку с «кукушатами» и принялась читать поврежденный экземпляр «Круто для тебя» Эйлин Майлс. Мы получили его со сморщенными страницами на протяжении целой главы – как будто парень из описанного в ней учреждения сперва смял, а затем тщательно расправил их. Мы скрупулезно относимся к поврежденным книгам, и когда заменяем одну из них, то отправляем ее обратно, однако издательство «Софт скалл пресс» прислало нам новый экземпляр, велев оставить себе старый.

– Ты когда-нибудь ел что-то из продуктовых наборов? – спросила я у Поллукса.

– Ел, ты же знаешь. У моей бабушки был целый шкаф продуктов, которые люди ей продавали. Всем хотелось сыра и персиков.

– Послушай-ка. Это из «Круто для тебя». Существует ли книга рецептов, которая годится для каждого? В Америке, когда дело доходит до края, всегда найдется что-нибудь для каждого, книга или чашка кофе, миска овсянки… в общем, духовная или телесная пища, на которую готов согласиться любой, если, конечно, он готов признать, что попал в ситуацию, когда можно потреблять все, что угодно. Я не имею в виду еду из мусорного бака. Я подразумеваю комплексные обеды, которые нам давали в школе. Эти овощи никому не нужны, потому что по ним видно: они приготовлены для кого угодно. Дополнительная еда. Подумать только, ведь однажды ты сможешь съесть все это, оглядываясь вокруг, в тот день, когда позабудешь, кто ты такой.

– Ого, – произнес Поллукс примерно через минуту. – Сильно сказано. «В тот день, когда позабудешь, кто ты такой». Подожди. Дай-ка посмотреть.

Он перечитал отрывок еще раз.

Я уже сама несколько раз перечитала его, потому что со мной в свое время приключилось то же самое. Сначала я отказывалась есть еду в исправительном учреждении. Но потом, однажды, съела то, что больше всего презираю, – пюре из брюквы. Я не умирала с голоду, но все равно съела ложку. После чего жадно накинулась на эту размазню. Я также пила слабую черную кислоту из пенопластовых стаканчиков. У многих женщин имелись деньги на закуски из тюремного магазина, но у меня их не было. Я чувствовала, как тюремные кофе и брюква унижают меня – точно так же, как это обычно делает общепитовская еда, – но поняла, в чем дело, лишь когда прочитала этот абзац. То была пища забвения, после которой меня не могло не охватить рассеянное спокойствие.

– В тот день, когда позабудешь, кто ты такой, – еще раз повторил Поллукс.

– Я утратила тогда все свое обжигающее остроумие. Как ты знаешь, первую половину моего срока я провела в Тиф-Ривер-Фоллс[74]. Поначалу было трудно воспринять такую иронию.

Поллукс наклонился, чтобы обнять меня.

– Это было не простое воровство, это была крупная кража, – произнес он мягким рокочущим голосом. – Я должен это уважать.

– Старый добрый Тед.

Я была тронута тем, что он попытался свести мой случай к мелкому проступку.