Срок

Я подняла руку:

– Давайте перейдем к семейным делам. Когда это началось?

– Впервые это случилось с моим прапрадедушкой Грегуаром, – ответил Лоран. – Его отцом был мужчина в элегантном черном костюме, пришедший на свадебное торжество, которое в прежние времена могло длиться целую неделю. Каждый вечер этот человек появлялся в дверях со скрипкой. О, как он умел играть! А еще танцевать. Мужчины-метисы были известны своими невероятными прыжками. Этот человек мог взлететь в воздух и ударить подошвой ботинка по потолку. И он был совершенно очарователен. Он уделял внимание каждой женщине и соблазнительно разговаривал даже с бабушками, которые чуть не умирали от смеха. Он играл в кости с детьми, пил и беседовал по душам с мужчинами. И конечно же, он присоединялся к скрипачам, играл вместе с ними их дикие песни, которые вызывали невероятные эмоции: заставляли плакать, кричать от радости, танцевать самые возмутительные джиги.

Я ничего не могла с собой поделать. Боже, помоги. Я жадно слушала Лорана. А рядом со мной слушала Хетта. Я чувствовала затаенную сосредоточенность в ее напряженном молчании.

– Вот тут-то и вступает в игру моя трижды великая бабушка. Она была самой милой, самой доброй, самой кроткой, самой нежной девушкой из всех. Беренис была известна своим смиренным, всепрощающим голубиным взглядом. Каждый вечер этот незнакомец приходил на свадьбу. В полночь он откладывал скрипку и вел Беренис на танцы. Неделя шла за неделей, и они танцевали каждый вечер, и старушки заметили, что у него на шее вырос клок волос. Мехом были оторочены и его сапоги. Возможно, это им лишь казалось, но создавалось впечатление, что его лоб стал ниже, а нос шире. А зубы немного белее и острее. Можно было подумать, что вскоре поднимется шум и его прогонят или схватят, но он был таким общительным, и никто не хотел его оскорблять. Только в последнюю ночь празднования, ровно в полночь, они во всем убедились.

– Убедились в чем?

Я украдкой взглянула на отца Джарвиса. Хотя Хетта укачивала сына, ее губы были слегка приоткрыты, а глаза с интересом смотрели на Лорана. Тот наклонился вперед и искусно жестикулировал, как это делают записные рассказчики:

– Когда свадебное торжество заканчивалось под маниакальные рыдания скрипок и безумные танцы всей вечеринки, красивый незнакомец положил свою скрипку в футляр с ремешками, повесил его на шею, вскинул голову и завыл. Теперь было видно, что у него очень длинные и острые зубы, настоящие клыки. Прямо на глазах у танцоров его волосы превратились в густую белую шкуру. Широкая спина разорвала пиджак. Но он наложил на всех такое сильное заклятие, что даже когда вынес Беренис за дверь, никто их не остановил. Говорят, она со счастливым видом цеплялась за ругару и смеялась, настаивая на том, чтобы все их пропускали.

– Я не могу поверить, что отважные охотники на бизонов не стали их преследовать, – холодно произнес Поллукс, на которого рассказ не произвел впечатления.

– Конечно, несколько членов семьи девушки попытались отправиться в погоню. Но этих двоих оказалось невозможным выследить, они слишком далеко ушли в заросли. Они пропали на все лето. Семья Беренис то оплакивала ее и считала мертвой, то ругала на чем стоит свет проклятого ругару и настаивала на том, что девушка все еще жива.

– Наконец, однажды на рассвете, ругару доставил Беренис обратно к дверям ее родительского дома. Беренис неделями плакала и хандрила, при этом утверждая все время, что ругару совсем не причинил ей вреда, пока наконец не поняла, что беременна.

Лоран остановился и посмотрел на нас широко раскрытыми глазами.

Хетта уставилась на него в ответ с глупой озадаченной улыбкой на лице, а я подумала: «О нет».

Поллукс все еще пытался сохранять хладнокровие, его лицо было спокойным, но большие обутые в серые кроссовки ноги пританцовывали. И он нервно подергивал себя за волосы. Я схватила его за руку, прежде чем он выщипал весь свой хвост.

– Что случилось потом? – спросил он сдавленным голосом.

– Для Беренис нашли бесстрашного мужа. Ребенок родился с благословения ничего не ведавшего священника. Когда младенца крестили, вода с шипением стекала с его лба. Но доброта Беренис и благочестие священника сделали свое дело, и мальчик, которого назвали Грегуар, вырос хорошим человеком, трудолюбивым, верным, набожным. Казалось, что сила доброй души Беренис уничтожила в нем все, обычно присущее ругару. Грегуар танцевал, но никогда не играл на скрипке, женился на одной тихой девушке и жил с нею до конца своих дней.

Сказав это, Лоран повернулся к Поллуксу с почтительным поклоном. Затем он сделал многозначительную паузу, как бы говоря: «Ваша забота о Хетте благородна, и я разделяю ее! Я не такой, как первый ругару. Я пошел в Грегуара!» Затем он продолжил:

– Грегуар обладал некоторыми медицинскими знаниями, которым его мать научилась летом, когда ее похитили. Только когда он погиб, сброшенный в возрасте пятидесяти шести лет понесшею лошадью, начались проблемы.