Читаем Среди гор полностью

Саадат, попав в подвал, был в таком же состоянии. Когда-то, в недавнем прошлом, счастье сопутствовало ему на каждом шагу. Что бы он ни сделал тогда, что бы ни сказал, все находили это правильным, умным. Взрослые его уважали, почитали, дети боялись. Имя Саадата тогда не сходило с уст аильчан. «Это сын славного отца, жеребенок доброго скакуна!» — говорили тогда о нем. Саадат в то время даже не допускал мысли, чтобы его кто-нибудь ослушался, а тем более чтобы его кто-либо посмел оскорбить. Даже когда лошадь Саадата, оступившись, заставляла его на минуту вздрогнуть, он считал это оскорбительным и недовольно говорил: «Тише, ты, дура! Надо смотреть на дорогу, ослепла, что ли!» Со временем судьба стала ему изменять. Появились люди, которые осмеливались держаться с ним наравне, стремя в стремя, и потом просто вырывались вперед, открыто становились на его пути. Нашлись такие, которые прямо заявили, что не место в аилсовете байскому отпрыску. Тогда Саадата охватила неописуемая ярость. Он стал открыто расправляться со всеми неугодными ему людьми. Дело доходило даже до межродовых побоищ. Конечно, Саадат не мог тогда предвидеть, что все это в конечном счете обернется для него худым концом: он просто на вызов отвечал вызовом, на удар — ударом. Он отстаивал свою потомственную честь. Но чем дальше, тем больше собиралось туч над его головой, и капли, которые сперва падали робко, неуверенно, вскоре уже превратились в жестокий, бичующий градовый ливень. Но кто мог знать, что так случится? Если бы он это знал, то, может быть, не стал бы действовать в открытую, а повел бы скрытую, подспудную борьбу и уже во всяком случае не лез бы на рожон, избежал бы такого наказания. Так же, как заблудившийся путник надеется найти нужную тропку за каждым поворотом дороги, за каждым выступом горы, так и Саадата до последнего времени не оставляла надежда вернуть себе власть и влияние в аиле. Однако надежды эти оказались бесплодными, в чем он особенно убедился сегодня, когда Шарше пинком ноги втолкнул его в подвал. Только теперь, сидя в подвале и мысленно оглядываясь на свое прошлое, Саадат понял, что поступал опрометчиво, и горько пожалел об этом. «Эх, глупо попался я, бессмысленно… Если бы знал, что так обернется, оставил бы семью, хозяйство, сел бы на коня и ушел бы в горы! А во всем виноват Калпакбаев. Подвел он меня, собака, крепко подвел. И как это я, дурак, поверил ему, ждал чего-то… Изменений ждал в политике… Надеялся, что власть убедится в нежелании народа жить в артели, что поэтому артель рано или поздно им придется распустить и предоставить каждому жить так, как он может: баю — баем, бедняку — бедняком. А оно вон как обернулось. Проглядели мы, оказывается, клещи капкана давно уже были расставлены под нами!..»

Вот какие мрачные мысли бродили в голове Саадата. Когда он случайно подслушал спор Бюбюш с Шарше, то это вдруг воскресило в нем какие-то новые, неясные надежды, словно он увидел в непроглядной ночи далекий мерцающий огонек.

— О прах отцов, была не была, родился — умер! — проговорил он уверенней. — Бояться нечего, мы еще схватимся.

Бердибай, погруженный в раздумье, глухо ответил:

— Ты слышал, Саадат, от этого голяка не видать нам добра…

— А я разве раньше не предупреждал о том, что эти два безродных чужака Кушчу никогда никого не пожалеют. В ответ на это вы посмеивались, вы больше верили Мендирману!

Бердибай действительно частенько поддерживал Мендирмана и поэтому промолчал.

— А получилось так, как я говорил! Какая непростительная глупость была допущена нами: доверили пасти наших овец волкам и спокойно полеживали, надеясь, что все будет в сохранности. Да ведь они же безродные чужаки, что с нами ни случится, им все равно. Если бы на месте их были люди из моего рода, то такого бы с нами никогда не было.

— Э-э, Саадат, теперь поздно говорить об этом, что начертано всевышним, тому и быть.

— Ну да, вот поэтому мы и сидим здесь, в этой могиле для живых… — с издевкой хихикнул Саадат. — Видать, у всевышнего такое правило: наказывать тех, кто больше всего уповает на него и поклоняется ему! Ха-ха-ха… Ну, если он так поступает, то я буду теперь поступать по-другому, наперекор ему. Да! Так и буду делать, потому что время сейчас такое, что ни делай наперекор всевышнему, то и хорошо, то и ладно… Вот увидите, если только удастся мне выбраться из этой проклятой ямы и сесть в седло, то ищите потом ветра в поле! Уж я-то тогда докажу свою правоту, многим придется не сладко.

Родственники и близкие арестованных все еще не расходились. Они толпились неподалеку от аилсовета, негромко переговаривались, вздыхали и шептались.

— Что вам здесь надо, расходись! — приказал Шарше. Но никто и не подумал слушаться его.

— А что тебе? Кого надо было, ты посадил, какое тебе дело до нас! — ответила ему Айна.

— Ты поменьше огрызайся, жена зулума! Нечего тебе тут делать, иди: волки не съедят твоего мужа в подвале! Уходи!

— Не уйдем! Можешь за это и нас посадить в подвал! Лучше уж в тюрьме сидеть, чем терпеть от тебя, изверга, унижения!

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Пятьдесят лет советского романа»

Проданные годы [Роман в новеллах]
Проданные годы [Роман в новеллах]

«Я хорошо еще с детства знал героев романа "Проданные годы". Однако, приступая к его написанию, я понял: мне надо увидеть их снова, увидеть реальных, живых, во плоти и крови. Увидеть, какими они стали теперь, пройдя долгий жизненный путь со своим народом.В отдаленном районе республики разыскал я своего Ализаса, который в "Проданных годах" сошел с ума от кулацких побоев. Не физическая боль сломила тогда его — что значит физическая боль для пастушка, детство которого было столь безрадостным! Ализас лишился рассудка из-за того, что оскорбили его человеческое достоинство, унизили его в глазах людей и прежде всего в глазах любимой девушки Аквнли. И вот я его увидел. Крепкая крестьянская натура взяла свое, он здоров теперь, нынешняя жизнь вернула ему человеческое достоинство, веру в себя. Работает Ализас в колхозе, считается лучшим столяром, это один из самых уважаемых людей в округе. Нашел я и Аквилю, тоже в колхозе, только в другом районе республики. Все ее дети получили высшее образование, стали врачами, инженерами, агрономами. В день ее рождения они собираются в родном доме и низко склоняют голову перед ней, некогда забитой батрачкой, пасшей кулацкий скот. В другом районе нашел я Стяпукаса, работает он бригадиром и поет совсем не ту песню, что певал в годы моего детства. Отыскал я и батрака Пятраса, несшего свет революции в темную литовскую деревню. Теперь он председатель одного из лучших колхозов республики. Герой Социалистического Труда… Обнялись мы с ним, расцеловались, вспомнили детство, смахнули слезу. И тут я внезапно понял: можно приниматься за роман. Уже можно. Теперь получится».Ю. Балтушис

Юозас Каролевич Балтушис

Проза / Советская классическая проза

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза