Читаем Среди гор полностью

Когда во дворе раздался строгий голос Сапарбая, окликающий Саадата, в доме Шоорука, откуда только что вышел Саадат, воцарилась гробовая тишина. Сам Шоорук даже не посмел выглянуть в окно и только невнятно проговорил:

— Кто там! Выйдите, посмотрите!

Байбиче посерела от страха. Попыталась было подняться с места, но так и не смогла — откинулась назад. Тогда Бердибай поспешно встал, успел надеть одну калошу, вторую только нацепил, смяв задник, и вышел.

Активисты уже въезжали во двор. Бердибай все еще пытаясь поправить задник калоши и в то же время тревожно всматриваясь в активистов снизу вверх, проговорил:

— Салам алейкум, дорогие, добро пожаловать!

Сапарбай ответил на его салам. Другие промолчали. Матай, видимо желая пошутить, посмеиваясь, вдруг сказал Бердибаю:

— О Беке, вы всегда так мучаетесь с калошами или только в этот раз?

Кто-то прыснул в кулак. Бердибай покраснел от стыда и тихо ответил:

— Кто его знает, сын мой… Всегда надевал — ничего было… «Эх, в другом бы месте да в другое время я показал бы тебе, вонючий шайтан, как надеваю калоши!» — подумал он про себя, и глубокая морщина прорезала его лоб.

После неуместной шутки Матая последовало напряженное молчание. Бюбюш и Сапарбай потупили глаза, тяжело им было почему-то. А Шарше, как всегда, грубо прикрикнул на Бердибая:

— Никуда не денется твоя калоша, зулум! А ну, давай пошли в твой дом.

С тех пор как Бердибай самостоятельно садился в седло, может быть, впервые пришлось ему снести такое унижение. От ненависти и обиды сердце его сжалось в комок, словно в когтях горного беркута. «Ясно, забрать меня приехали!» — тоскливо подумал он и виновато промолвил:

— Дом наш здесь, сын мой!

— Это с каких пор дом твой оказался здесь?

Борода Бердибая задрожала от гнева. Едва сдерживая себя, он ответил:

— Шоорук наш сосед. Значит, и дом наш здесь!..

— А я тебе говорю, пошли домой! Шагай, прошло твое время командовать!

— Хорошо, я иду…

В это время к активистам медленно подъехал вернувшийся Саадат. Теперь Шарше набросился на него:

— Ты, криворотый зулум, слезай сейчас же с коня!

— Ну что ж, слезать так слезем!

— Поменьше разговаривай. Кончено твое время разъезжать на белолобом скакуне. Сказано — слезай, значит, слезай с лошади!

Саадат пока не слезал с седла. Он, кажется, думал, что делать. Лицо его то мертвенно бледнело, то наливалось кровью. Дрожащими руками он упрямо перебирал поводья уздечки.

— Кому говорят, слезай! — крикнул Шарше, наезжая на Саадата. — Слезай сейчас же, криворотая сволочь!

Все мужчины Верхних аилов, и женщины, и дети — все сбежались сейчас сюда. Тяжело им было смотреть, как знаменитый предводитель Курамы — аксакал Бердибай стоял сейчас униженный и оскорбленный, прикусив от бессильной злобы губы. Обидно было смотреть, как Саадат, словно загнанный зверь, жалостливо блуждая по сторонам злобными глазами, сидел в собственном седле сам не свой. Общая родовая обида загорелась в душах сородичей. «Эх, кликнуть бы сейчас своих, вскочить на коней и броситься на них! — думал каждый. — Да не то время теперь. А не то бы стянуть сейчас с седла Шарше и так надавать ему, чтобы второй раз он и не помышлял приезжать в наш край!»

Грубость и вызывающее поведение Шарше не нравились Бюбюш и Сапарбаю. Шарше не имел никакого права кричать и оскорблять даже тех, кого он считал врагами. Но сам он был вполне уверен в своей правоте. «Так и надо поступать с классовыми врагами, не давать им никакой пощады. При царе Николае они тоже безжалостно угнетали бедняков и батраков, а поэтому не давать им сейчас никакого спуску, отомстить за все прошлое. Было бы не плохо, если бы разрешили избивать баев и кулаков. Уж очень добросердечна советская власть, даже не позволяет бить врагов!» — досадовал и возмущался внутренне Шарше. Может быть, поэтому он так яростно кинулся на Саадата, готовый вот-вот нанести удар ему камчой. Но его одернула Бюбюш:

— Не зарывайся слишком, товарищ Шарше! Мы сюда прибыли не для того, чтобы оскорблять и унижать кого-нибудь!

— А ты, товарищ председатель, не будь бабой! Ты на работе, а не дома у себя. Если тебе жалко классовых врагов, зачем приехала сюда! В таком случае давайте и ты и Сапарбай уходите, я и без вас сам один справлюсь с подлыми баями и кулаками!

Пока Сапарбай успел что-либо ответить, Шарше с плеча ударил камчой по голове Саадата:

— Слезай с коня, зулум! Слезай!

Саадат все еще не мог прийти в себя. Его одноплеменники заволновались:

— Да слезь ты с лошади, отдай ему ее, пусть отвяжется!

— Это что за насилие? По какому праву!

— Мы не позволим, не трогай!

Когда на дворе зашумел народ, Шоорук не мог уже оставаться дома. «Куда вы? Да сидите, ради бога!» — упрашивала его байбиче. Но Шоорук все же вышел. Он жалостливо глянул на бледного Саадата.

— О родной мой Саадат, не следует противиться властям. Покорись. Требуют лошадь, отдай лошадь! — проговорил он срывающимся, плачущим голосом. Когда почтенный аксакал рода сказал это, многие тяжело завздыхали, вытирая слезы гнева и обиды.

Сапарбай попытался было образумить Шарше, что, мол, так делать нельзя, но тот и его оконфузил перед всем народом:

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Пятьдесят лет советского романа»

Проданные годы [Роман в новеллах]
Проданные годы [Роман в новеллах]

«Я хорошо еще с детства знал героев романа "Проданные годы". Однако, приступая к его написанию, я понял: мне надо увидеть их снова, увидеть реальных, живых, во плоти и крови. Увидеть, какими они стали теперь, пройдя долгий жизненный путь со своим народом.В отдаленном районе республики разыскал я своего Ализаса, который в "Проданных годах" сошел с ума от кулацких побоев. Не физическая боль сломила тогда его — что значит физическая боль для пастушка, детство которого было столь безрадостным! Ализас лишился рассудка из-за того, что оскорбили его человеческое достоинство, унизили его в глазах людей и прежде всего в глазах любимой девушки Аквнли. И вот я его увидел. Крепкая крестьянская натура взяла свое, он здоров теперь, нынешняя жизнь вернула ему человеческое достоинство, веру в себя. Работает Ализас в колхозе, считается лучшим столяром, это один из самых уважаемых людей в округе. Нашел я и Аквилю, тоже в колхозе, только в другом районе республики. Все ее дети получили высшее образование, стали врачами, инженерами, агрономами. В день ее рождения они собираются в родном доме и низко склоняют голову перед ней, некогда забитой батрачкой, пасшей кулацкий скот. В другом районе нашел я Стяпукаса, работает он бригадиром и поет совсем не ту песню, что певал в годы моего детства. Отыскал я и батрака Пятраса, несшего свет революции в темную литовскую деревню. Теперь он председатель одного из лучших колхозов республики. Герой Социалистического Труда… Обнялись мы с ним, расцеловались, вспомнили детство, смахнули слезу. И тут я внезапно понял: можно приниматься за роман. Уже можно. Теперь получится».Ю. Балтушис

Юозас Каролевич Балтушис

Проза / Советская классическая проза

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза