Читаем Среди гор полностью

— Ты, малый, меня не учи! Вам с Бюбюш хоть еще шесть лет в самой Москве учиться и все равно не сумеете стойко бороться с баями и кулаками. Если вы признаете меня батрачкомом аила, то все на месте! Я знаю, за что и как наказывать кулаков. Кто всю жизнь батрачил, гнул спину на этих кровопийц? Я! А значит, сейчас, когда на мое батрацкое счастье сияет солнце советской власти, я буду до конца бороться за мои права!..

Как подпиленное, но все еще медленно кренящееся дерево, нехотя слезал с седла Саадат. Шарше тут же живо спрыгнул со своей лошади. При этом из его расшлепанного валенка столбом поднялась пыль. Он передал свою лошадь исполнителю:

— Эй, исполнитель, держи! Давай седлай моим седлом белолобого!

— Сын мой! — обратился к Шарше Шоорук. — Выслушай нас! Скажи, за какие провинности ты наказываешь нас? Что плохого мы сделали власти? Если что положено взять с нас по закону, бери, мы не против, только объясни нам.

Шарше в этот раз чуть сдержанней ответил:

— Говорить нам не о чем, аксакал. Когда советская власть говорила с вами подобру, вы этого не признавали. А теперь разговор короткий! Больше мы с вами нянчиться не будем. Знаем, что у вас на уме, — в горы хотите уйти, басмачествовать собираетесь. Но теперь уж не удастся, в подвале будете сидеть.

«Надо на них больше страху нагнать, чтобы боялись меня!» — рассуждал при этом Шарше. Он пересел теперь на коня Саадата, чтобы погнать в подвал Шоорука, Бердибая и Саадата вместе с их семьями. Картинно натянув поводья, Шарше тут же, на глазах Саадата, раза два стеганул камчой белолобого скакуна. Этим самым он как бы говорил Саадату: «Вот видишь, я сижу на твоем коне, а сейчас и самого тебя погоню!» Белолобый скакун взыграл, заплясал во дворе, поднимаясь на дыбы.

Тем временем сюда сбежалось порядочно народу. Многие, не понимая происходящего, смотрели на все это с недоумением. Неизвестно откуда прибыл сюда и Иманбай верхом на своей тощей Айсарале. Здесь он застал Саадата с понуро опущенной головой, и, услышав грозный окрик Шарше: «Айда, а ну, пошли, зулумы! Хватит, немало вреда вы нам творили!», — Иманбай подумал грешным делом: «О воля аллаха! Да никак кто уже проболтался о жертвоприношении на реке? Увидят меня и тоже схватят, лучше уж смотаться отсюда побыстрей!» И он, пряча голову, задами поскакал к себе домой.

Бюбюш и Сапарбай все же не позволили Шарше гнать вместе с кулаками в аилсовет их семьи.

Это крепко задело самолюбие Шарше. «Всегда этот Сапарбай мягко относится к кулакам. Ну, погоди, я еще припомню тебе это!» — грозился он про себя. В те дни, когда шла обостренная классовая борьба, Шарше, не скрывая, вынашивал мечту отомстить баям, манапам, кулакам за все свое тяжелое прошлое. И ему сейчас казалось явно недостаточным, что ведут арестованными только мужчин, оставив на свободе их жен и детей. Срывая свое зло на Бюбюш и Сапарбае, Шарше угрожающе наезжал лошадью на понуро шагающего Бердибая:

— Шагай, зулум! Ну, как ходить-то пешком? Нравится!.. А мы, голоштанные, босоногие, и в снег и в дождь пасли ваш скот, на горбу своем носили дрова, таскали воду.

Родные и близкие, кто на лошадях, кто пешком, шли тесной гурьбой вокруг арестованных. Султана и Заманбека почему-то не было сначала среди них. Но сейчас они присоединились к толпе, поближе к Саадату, и, участливо склонившись с седел, смотрят на него вопрошающими взглядами, чуть шевелят губами, как бы спрашивая: «Говори, что нам делать? Приказывай! Как нам быть теперь с тем делом, о котором вместе советовались?»

Саадат, прикусывая губы, косится на них, незаметно подмаргивая. Но недогадливый Султан так и не понял его. Зато брат Саадата, Заманбек, такой же хитрый и скрытный, как он сам, понял из намеков, что надо быть готовым в случае чего к освобождению их и к побегу.

Карымшак не посмел близко подойти к арестованным, но ехал невдалеке по соседним улицам и по пути обратился к двум-трем наиболее уважаемым в аиле аксакалам:

— Не оставьте меня одного в такой трудный час. Неужели никто из вас не поможет нам взять их на поруки хотя бы на три дня? Смотрите, гонят вон несчастных! Кто из вас поддержит их, кто не потерял совесть перед богом и духом предков? Надо что-то предпринимать, давайте решайте, долго думать не приходится.

— Попросить-то попросим и поручиться можно, да только вряд ли-что из этого получится! — отвечали одни.

— Да, это дело серьезное, не дадут их на поруки. А то еще сбегут они, отвечай потом!.. — говорили другие.

Шарше пригнал арестованных к подвалу под конторой аилсовета и, пропуская их в низкую дверцу, обратился к Шооруку и Бердибаю:

— Заходи, нечего медлить! Довольно вам на свете гулять, а то зубы у вас провоняли: всю жизнь сидели над очагом, мясо да масло ели… а теперь посидите здесь, узнаете, как жили те, кто добывал вам это мясо и масло.

Последним входил Саадат. Он перешагнул за порог и от сырой, затхлой темноты подвала на минуту ослеп, растерянно остановился, полусогнувшись под низкой притолокой. Шарше с разворота пнул его широченным валенком в зад и, захлопнув дверь, повесил замок.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Пятьдесят лет советского романа»

Проданные годы [Роман в новеллах]
Проданные годы [Роман в новеллах]

«Я хорошо еще с детства знал героев романа "Проданные годы". Однако, приступая к его написанию, я понял: мне надо увидеть их снова, увидеть реальных, живых, во плоти и крови. Увидеть, какими они стали теперь, пройдя долгий жизненный путь со своим народом.В отдаленном районе республики разыскал я своего Ализаса, который в "Проданных годах" сошел с ума от кулацких побоев. Не физическая боль сломила тогда его — что значит физическая боль для пастушка, детство которого было столь безрадостным! Ализас лишился рассудка из-за того, что оскорбили его человеческое достоинство, унизили его в глазах людей и прежде всего в глазах любимой девушки Аквнли. И вот я его увидел. Крепкая крестьянская натура взяла свое, он здоров теперь, нынешняя жизнь вернула ему человеческое достоинство, веру в себя. Работает Ализас в колхозе, считается лучшим столяром, это один из самых уважаемых людей в округе. Нашел я и Аквилю, тоже в колхозе, только в другом районе республики. Все ее дети получили высшее образование, стали врачами, инженерами, агрономами. В день ее рождения они собираются в родном доме и низко склоняют голову перед ней, некогда забитой батрачкой, пасшей кулацкий скот. В другом районе нашел я Стяпукаса, работает он бригадиром и поет совсем не ту песню, что певал в годы моего детства. Отыскал я и батрака Пятраса, несшего свет революции в темную литовскую деревню. Теперь он председатель одного из лучших колхозов республики. Герой Социалистического Труда… Обнялись мы с ним, расцеловались, вспомнили детство, смахнули слезу. И тут я внезапно понял: можно приниматься за роман. Уже можно. Теперь получится».Ю. Балтушис

Юозас Каролевич Балтушис

Проза / Советская классическая проза

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза