Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев"

Свинцовый кругляш попал точно в лоб первому арбалетчику, тот содрогнулся всем телом, дернув рычаг, и болт ушел высоко в небо. Пораженный еще валился, то ли оглушенный, то ли мертвый, а Гамилла уже доставала следующую пулю. Бьярн ударил смертельно раненого главаря в голову, развернув меч плашмя, чтобы убрать помеху с дороги, не попортив лезвие. Смел как тряпичную куклу и без лишней спешки отправился к мосту. За рыцарем шагал Кадфаль, бормоча «эх, жаль Насильника нет, он таких злодеяк оченно не любил». Марьядек посмотрел на все это, тяжело вздохнул и поднял хоругвь повыше, как настоящий герольд, придающий схватке официальность. В драку будущий командир пикинерской роты Его Величества не полез, справедливо рассудив, что людей хватит, не нужно толкаться локтями. Артиго так и прятался на всякий случай за лошадью, успокаивая встревоженное животное. Ребенок в красном шапероне так и продолжал кидать камешки, повернувшись спиной к мосту. Мужчина в синяках и городской одежде скорчился, насколько позволяла колодка, чтобы не попасть под раздачу или случайный метательный снаряд

И все задвигалось, помчалось вперед, как обезумевший конь, у которого аж искры летят из-под тяжелых подков.

Второй арбалетчик успел метнуть короткую стрелу с «пробивным» наконечником и оперением из стружки, но стрелял впопыхах и не целясь, так что попал и довольно удачно, но уложил не Бьярна, а вторую лошадь. Неудачливый стрелок — следует отдать ему должное — не побежал, а схватился за вторую стрелу, однако в следующее мгновение Хель слегка, будто не всерьез провела арбалетчику по шее самым острием кинжала — во всяком случае, так показалось со стороны. Кровавый фонтан из артерии ударил вперед едва ли не на сажень, рассыпаясь облаком алых капель, каждая из которых искрилась в солнечных лучах как рубин, так и оставшийся в рукояти сабли. Кровь сразу же уделала коллег по бандитскому занятию с ног до головы, а Хель быстро и легко отбежала дальше по мосту, освобождая себе пространство для действий прямым клинком. Доски тревожно скрипели под сапожками фехтовальщицы. Раненый арбалетчик засипел рассеченным горлом, сделал пару неверных шагов и упал с моста. Раньян перебросил меч поверх голов фальшивых сборщиков пошлины, Хель сумела и отправить нож за пояс, и поймать той же рукой длинное оружие.

Нехитрый грабеж за считанные мгновения превратился в сущее непотребство. Два стрелка вышли из строя, причем крайне эффектным образом. С одной стороны целеустремленно и очень зловеще шагали два мрачных бойца — Кадфаль и Бьярн. Страшнее всего была их кажущаяся неторопливость, деловитость, которая не обещала противникам ничего хорошего. Эти люди шли не угрожать, наказывать и вразумлять. С другой, на мосту, поджидала рыжеволосая девка с господским клинком, которая ни секунды не оставалась в неподвижности. Она все время двигалась, причем как-то странно, раскачиваясь, пританцовывая, словно детский волчок в дерганом ритме. Выбор меж двух зол казался единственно возможным, и оставшиеся в живых бросились по мосту, торопясь перебежать на ту сторону. Хель встретила их с жуткой ухмылкой, будто примерзшей к чуть тронутому загаром лицу.

Здесь, наверное, стоило бы выложить эффектное высокохудожественное описание жестокой схватки, но правда заключается в том, что никакой схватки, по сути, не было. Злодеи могли бы достичь большего, если бы сразу организовались и выступили одним фронтом, тесня поединщицу. Настоящие солдаты так и поступили бы, сообразно привычке и опыту, но у бандитов подобной смекалки не нашлось. Они бросились, топоча сапогами, как маленькое стадо, и фехтовальщица начала убивать.

Хель отступала по шатким доскам, плетя смертоносный ритм Движений Àrd-Ealain, укладывая по одному противнику на три собственных шага. Когда она ступила на противоположный берег, стоящих своими ногами на мосту не осталось. Над рекой далеко разносились вопли раненых и стенания пополам с мольбами о пощаде.

Пока на мосту шла поножовщина, игравший в камешки мальчик, наконец, заметил, что происходит и, не тратя времени на выяснение, припустил со всех ног вдоль берега.

Гамилла извлекла из сумы очередной снаряд, оглянулась на Артиго в безмолвном вопросе. Император молчал, глядя куда-то вдаль и поверх головы отчаянно убегавшего мальчонки. Гамилла так же молча вложила в пращу свинцовый шарик. Все почему-то думали, что возвращавшаяся с другого берега Хель ударится в человеколюбие, но рыжеволосая промолчала, стирая кровь с оружия рукавом одного из мертвецов. Лицо женщины казалось мелово-белым, темные зрачки, наоборот, чернели, расширившись, до пределов радужки, от века до века. Желваки проступили под кожей, словно гранитные камешки.