Спор о варягах

Прежде чем обратиться к проверке обоснованности главного конкретного тезиса норманистов, необходимо раз и навсегда уяснить себе, что на самом деле из этого частного тезиса, даже если бы он оказался верным, по здравой логике вовсе не вытекает та злокачественная общая идея природного национального неравенства, с которой этот тезис оказался тесно связанным в результате длительного совместного бытования в науке. Иначе говоря, связь между этим частным тезисом и общей идеей не логическая, а историческая.

Из того, что на каком-то отрезке времени тот или иной народ оказался позади других и, чтобы быстрее ликвидировать отставание, прибег к заимствованию культурных достижений у соседей, учился у соседей, из всего этого еще вовсе не вытекает, что данный народ и вообще не способен к самостоятельному развитию. В наше время многие народы азиатской части СССР с братской помощью русского народа быстро ликвидировали свое отставание и ныне показывают высокие образцы творческой одаренности и общественной зрелости. [Сей аргумент несет отпечаток своего времени. Ныне, после распада СССР и после самоопределения народов Средней Азии, такого, какое получилось, я бы повторил тезис о творческой одаренности, но вот насчет общественной зрелости некоторых из них, пожалуй, воздержался бы.]

Из того, что на каком-то отрезке времени тот или иной народ не имел своей государственности, находясь под властью пришельцев-завоевателей, тоже еще вовсе не вытекает, что данный народ и вообще не способен к самостоятельному государственному строительству. На наших глазах многие народы, бывшие под пятой чужеземцев, сбросили иностранное иго и создали собственными усилиями независимые государства.

Значит, сам по себе тезис о создании Древнерусского государства норманнами не может обосновать ту идею, против которой, собственно, и поднимали оружие антинорманисты, — идею о роковой природной обездоленности русского народа и о превосходстве германцев над славянами. Этими соображениями определяется и отношение советских ученых к современным норманистам. Вполне очевидно, что сторонники этой бредовой расистской идеи являются нашими политическими врагами. Что же касается ученых-норманистов, которые ясно и искренне отмежевываются от этой идеи, хотя и признают конкретный норманистский тезис в ограниченном значении для узкого исторического периода, то для советских историков-антинорманистов такие ученые являются не политическими врагами, а лишь противниками в идейном и научном споре. (Разумеется, здесь имеются в виду только взаимоотношения по рассматриваемому вопросу, тогда как на деле в каждом конкретном случае могут оказаться и другие разногласия, характер которых здесь не может быть учтен.)

Их тезис сам по себе, при всем пронорманнском звучании, ничего не доказывает.

Тогда, спрашивается, почему именно советских историков так заботит проверка обоснованности самого этого тезиса? Не все ли равно, в таком случае, окажется он правильным или нет?

А вот не все равно. Можно было бы, конечно, ответить и так, что, мол, просто надо выяснить истину в данном вопросе, как и во всяком другом, — и дело с концом. Но это было бы упрощение. Тут основания посложнее. Да, в теории, разоблачая идею о природном неравенстве народов как вредную и несостоятельную, мы делаем упор на неправомерность выведения этой общей идеи из данного частного тезиса, вне зависимости от того, прочен ли самый тезис, — и этого по строгой логике уже достаточно для опровержения идеи. Все же, поскольку в умах людей эта идея была долго связана с данным тезисом и на практике эти субъективные нити очень трудно рвать, постольку для развенчания враждебной нам идеи может пригодиться и разрушение тезиса, служившего ей конкретной базой, — буде, конечно, этот тезис окажется на поверку непрочным.

Это, так сказать, субъективная сторона дела.

Есть и объективная. Конкретный тезис норманистов, конечно, не может обосновать их общую идею, поскольку этот тезис затрагивает лишь один отрезок истории восточных славян — период возникновения государственности, — а общая идея имеет в виду весь ход истории восточных славян. Один этот тезис —- слишком узкое, недостаточное основание для столь всеобщей идеи. Но если к каждому периоду истории восточных славян подсунуть по аналогичному тезису (а такие попытки были: для периода Киевской Руси на роль норманнов выдвигались византийцы, для периода раздробленности —татары, для петровского времени — немцы, и т. д.), то, глядишь, и строится солидное наукообразное основание для опасной и порочной идеи, стоит только проявить беззаботность и благодушие в отношении к подобным тезисам вообще.