Спящий дракон

— Если в течение трех дней состояние не изменится, ее выпишут, — сообщил Хотен. — Я посоветовал капитану Волкову в случае благоприятного исхода выслать дочь с месторождения во избежание рецидивов. Кажется, он и сам будет рад уехать со всем семейством. Не хочешь вместе с ними? В моем доме в Штильграде как раз закончили отделку, посмотришь, повидаешься с родителями. А я подам прошение о смене семейного статуса. Ну же, соглашайся, что тебя держит здесь?

Я вымученно улыбнулась.

Штильград. Да, я могла уехать к маме и папе, к морю и солнцу, в выбеленный жарой и солью город. Сейчас, когда снаружи барабанил дождь, а купол покрывался коркой льда, мне особенно хотелось туда, к ним.

Но не такой ценой. Я любила возвращаться в Штильград. Но никогда не хотела вернуться насовсем. Я не позволю городу моего детства превратиться в запертую птичью клетку.

Здесь меня ничто не держало. В этом-то и была вся прелесть.

— Хотен, я, наверное, круглая идиотка, но… прости.

Лучше я буду сожалеть об этом, чем о крепких прутьях в самой уютной, защищенной, теплой клетке.

На следующий день меня проклинали и следователи, и проектировщики, и даже нагрянувшие ближе к обеду ревизоры.

Когда у Хотена было плохое настроение, он с головой уходил в работу. А настроение я ему попортила знатно…

— Дура, — задумчиво прокомментировала Малуша Путиславовна, узнав о причинах столь строгого отношения главы ревизионной комиссии к привычному рабочему беспорядку в архиве. — Могла бы всю жизнь на солнышке нежиться и горя не знать. Эх, мне бы твои годы, я бы… — тут она, видимо, сообразила, что уж в мои-то годы была не намного умней, и, поспешно прервав нотацию, удалилась, покачав головой.

Спорить я не собиралась.

Дура так дура. Но хоть не проживу всю жизнь с человеком, который уже не первый год упрямо пытался вылепить из меня кого-то другого. Чтобы с внешностью Ратиши, но уютная хозяюшка, а не взмыленная проектировщица не от мира сего… нет уж, лучше буду дурой.

Хотен со мной не разговаривал. Даже когда заглянул в наш отдел — только проштудировал базу нормативной документации, выписал замечание из-за пары устаревших СП (нет, их там реально с любовными романами попутали, что ли?!) и ушел. Разве что не в дождь, как вчера.

После обеда пришла часть исходных данных по Первому месторождению, и я радостно закопалась в работу. Съемки еще не было, исполнительной документации — тоже, но, по крайней мере, прислали замеры давления и расхода, и я запустила расчетную программу — прикинуть диаметр нового трубопровода.

И с сомнением уставилась на результат.

Кажется, теперь крупнейшее месторождение могло обеспечить разве что само себя — и то, без повысительной насосной станции не обойдется.

— Любовь Казимировна, у вас какой диаметр трубопровода на станции подключения получается? — неуверенно спросила я.

— Восьмидесятый, — с таким же обескураженным видом призналась проектировщица и обернулась к начальнице. — Малуша, по-моему, в этой работе смысла нет. Там циста глубже не ушла? А то, может, трубы только до верхнего слоя достают, поэтому и магии так мало?

— Да как она глубже уйдет? — удивилась начальница. — Там же вечная мерзлота! Ладно, сделаем так. Ратиша, набросай текстовку письма в МагКонтроль, какой у нас там диаметр и на сколько человек по нормам хватит этой магии. Я подпишу. Эх, геологии пока нет…

— Как нет? — строго поинтересовался тощий парень в форме ревизионной комиссии, только вошедший в кабинет и услышавший лишь окончание разговора.

— По Первому месторождению — нет, — отчиталась Малуша Путиславовна. — По Третьему можете взглянуть в архиве.

При упоминании архива паренек слегка поежился и покосился на меня. Я сделала невозмутимое лицо и застрочила в голографе запрошенное письмо.

— Мне велено взять специалиста по авторскому надзору за магопроводами, — отведя взгляд, сообщил паренек, — и проинспектировать собранный участок.

— А его уже освободили из-подо льда? — оживилась я, отвлекшись от письма.

Безделье уже действовало на нервы, и возможности выехать на участок я искренне обрадовалась, несмотря на последний свой опыт.

Паренек снова взглянул на меня и сообразил, почему Хотен не соизволил проинспектировать важнейший участок магистрали лично.

— Освободили, — мгновенно соорудив каменное лицо, подтвердил он. — Выезд намечен на завтрашнее утро. Поедете вы?

Я вопросительно взглянула на Малушу Путиславовну.

— Да, — с какой-то нехорошей задумчивостью кивнула она. — Подготовите пропуск на Ратишу Злобину?

Ревизор младшего чина, не удержавшись, еще раз стрельнул в меня оценивающим взглядом, кивнул и вышел.

— Помирилась бы ты с ним, — сказала Любовь Казимировна и поплотнее закуталась в шаль. — А то загоняет ведь.

Я пожала плечами и промолчала. Чтобы сделать из работы наказание, нужно, во-первых, ее не любить, во-вторых, не знать трудовое законодательство, а в-третьих — поссориться с коллективом. Помогать Хотену с воспитательными мерами я определенно не собиралась — а с первыми двумя пунктами он и так промахнулся.