Спящий агент

– Спасибо, Израельссон. Мы как раз вернулись с совещания, где были представители стольких ведомств, что я и не упомню. Сейчас попробуем привести в порядок все, что там говорилось. Привет от Сонни.

Челль нажал кнопку отбоя и вышел.

На другой стороне подземной парковки Сонни заметил своих бывших сотрудников – антитеррористов. Они грузили закрытый микроавтобус «фольксваген» тяжеленным оборудованием. Сонни даже вздрогнул при мысли, что пришлось бы тратить долгие дни, наблюдая за непонятными ему людьми с другим цветом кожи. Русские агенты – другое дело. А парней из пригородов, говорящих на ринкебю-шведском, он не понимает и не поймет никогда.

Пока они поднимались в лифте, Сонни обзвонил коллег из группы. Договорились встретиться через полчаса в кабинете Челля.

Сонни пошел к себе разобраться, какие новости выплыли, пока он сидел на совещании.

Отель «Дипломат» эвакуирован и закрыт. Газеты распухли от бесчисленных интервью с людьми, считающими себя пострадавшими. Жители соседних с отелем домов возмущались. Некий светский лев, обитатель так называемого «дворца на Страндвеген» предъявил русскому правительству иск о возмещении ущерба. А корзина входящих в электронной почте пополнилась несколькими сотнями постов, как бывает при спам-атаках.

Он все же пробежал глазами длиннющий список и наткнулся на «Фейсбук» – «У вас новое сообщение».

Переслать, поделиться, сделать пометку… он пожал плечами, нажал кнопку «Прочитать» и долго вглядывался в текст. Странное чувство, он не испытывал его много лет. Память о Санкт-Петербурге, юношеская страсть, наивная убежденность, что все сложится как нельзя лучше…

Ирина.

Короткое сообщение по-русски. Значит, уверена, что он не забыл язык их любви.

Он несколько раз перечитал, пытаясь понять, что это: вежливое и корректное напоминание или все же любовное послание. Вернее, не любовное, а… как будто ее рукой водил призрак их старой любви. Очень поэтично – это его не удивило. Она когда-то открыла ему глаза на русскую поэзию, научила понимать Пушкина, Пастернака, Мандельштама… и заворожила на всю жизнь.

Жизнь удивительна и причудлива; мы встречаемся, расходимся, надеемся и теряем надежду. Возродить прошлое, дать жизни новый смысл пытались многие.

Звякнул мобильник на столе. Он с трудом оторвался от воспоминаний. Смутная надежда на что-то, что он и сам не мог определить.

– Алло!

Челль. Пора идти.

– О’кей, ребята. Все собрались? Тогда начнем. Сонни изложит, на каком мы свете.

Сонни прокашлялся, пытаясь погасить последние тлеющие в памяти очажки санкт-петербургского пожара. Кроме Челля было еще двое.

– Агент, называющий себя Смирновым, – Сонни показал на пришпиленную к белой доске размытую картинку, – обойдется шведскому королевству в кругленькую сумму на санацию радиоактивности. Я даже не припомню таких расходов.

– А Чернобыль в восемьдесят шестом году? Швецию ведь тоже лизнуло? – спросил самый молодой из присутствующих, в прошлом научный работник, но за пару лет работы в СЭПО вполне овладевший навыками полевых, как они называли на сельскохозяйственный манер, работ.

– Да… было такое. Но экономически… пострадал главным образом район Йевле. Грибы много лет были несъедобными. И оленеводы, конечно. Но в целом финансовый урон ограничен. Хотя, разумеется, хорошего мало.

– О’кей, – сказал Челль нетерпеливо. – Продолжай.

Сигнал понятен. Многие очень ценили обстоятельность Сонни, другие считали, что он иногда впадает в занудство. Челль, к примеру.

– В отеле подтвердили, что Смирнов поселился в четыреста тридцать первом номере. Наверное, так и есть, потому что именно там уровень радиации оказался самым высоким. Эксперты восстановили картину преступления. С определенной степенью достоверности, разумеется. Дело было так: Смирнов подготовил препарат в своей комнате, скорее всего, на письменном столе, поскольку там пичок заметно больше, чем в других местах номера. После этого вместе с раствором он спустился в лобби и сел в кресло у камина.

– То самое, где ты легкомысленно припарковал свою задницу, – вставил Челль.

Все засмеялись. Сонни тоже улыбнулся. Так у них принято – подшучивать друг над другом, иногда устраивать розыгрыши. При этом взаимное уважение никто под вопрос не ставит.

– Заказал чай у официанта. Официант считает, что Смирнов заметно нервничал. Попросил зеленый чай и вылил в него препарат. Для интересующихся могу сообщить: чай сорта лапсанг-сушонг. Этот чай отличается сильным смолистым ароматом, на мой вкус больше всего напоминает лыжную мазь. Заметить посторонний привкус очень трудно. Иначе Сведберг мог бы что-то заподозрить. Эксперты считают, что достаточно одного глотка такого чая, чтобы убить человека. Сравнительно небольшая доза, полученная Сведбергом, возможно, влияет на продолжительность болезни, но не на исход.

– Ну и суки, – прошипел еще один участник совещания и с ненавистью посмотрел на фотографию с камеры наблюдения. В «мирное время» он занимался наблюдением за сотрудниками российской Торговой палаты, которые, как и все сотрудники таких организаций, прирабатывали шпионажем.