Спящие красавицы

В статье упоминалась спешно сформированная группа родителей и заинтересованных граждан, которая называлась комитет учебных программ. Лайла записалась. И чтобы укрепить свою позицию, привлекла на помощь свой опыт работы в полиции, сделала то, что умеет любой хороший полицейский: обратилась к населению. Лайла попросила всех местных жителей, придерживавшихся таких же взглядов, прийти на заседание комитета и защитить книгу. Благодаря своей должности она достаточно легко организовывала группу поддержки. Долгие годы Лайла улаживала жалобы на слишком громкий шум, понижала градус споров из-за собственности, ограничивалась предупреждениями вместо штрафов за превышение скорости и в целом показывала себя ответственным и благоразумным представителем закона, а это приносило плоды.

«Кто все эти чертовы женщины?» – воскликнул заваривший кашу отец в начале следующего заседания комитета учебных программ, потому что все они были женщинами – и их было много, а он один. «Маргарет» удалось спасти, а Джуди Блум прислала благодарственное письмо.

Лайла осталась в комитете учебных программ, но больше таких противостояний, как с «Маргарет», не возникало. Члены комитета читали новые книги, которые предлагалось добавить в учебные программы и библиотеки средних школ Триокружья, и слушали лекции местных учителей английского языка и литературы и библиотекарей. Комитет больше напоминал книжный клуб, чем политическое собрание. Лайла получала от заседаний огромное удовольствие. И, как и с книжными клубами, пусть иной раз туда и заглядывал мужчина, подавляющее большинство составляли обладательницы двух Х-хромосом.

Последнее заседание было в прошлый понедельник. На школьную автостоянку Лайла возвращалась с Дороти Харпер, пожилой женщиной, членом книжного клуба «Первый четверг» и одной из тех, кого Лайла привлекла к защите «Маргарет».

«Вы, должно быть, гордитесь вашей племянницей Шейлой. – Дороти опиралась на трость, на плече у нее висела цветастая сумка, достаточно большая, чтобы вместить младенца. – Говорят, она поступит в один из университетов Первого дивизиона по баскетбольной стипендии. Это же прекрасно. – Помолчав, Дороти добавила: – Разумеется, еще слишком рано об этом говорить, она только в десятом классе. Но в пятнадцать лет девочки редко попадают в газетные заголовки».

Лайла едва не сказала, что Дороти ошибается: у Клинта не было брата, а у нее – племянницы. Но в возрасте Дороти Харпер люди часто путали имена и фамилии. Поэтому она пожелала старушке спокойной ночи и поехала домой.

Однако Лайла работала в полиции, и ей платили за любопытство. Следующим утром, в минуту затишья, она вспомнила разговор с Дороти Харпер и набрала «Шейла Норкросс» в «Файрфоксе». По первой же ссылке обнаружилась спортивная статья с заголовком «КОФЛИНСКИЙ ФЕНОМЕН ВЕДЕТ «ТИГРОВ» В ФИНАЛ ТУРНИРА». Феноменом оказалась пятнадцатилетняя Шейла Норкросс. То есть с фамилией Дороти Харпер все-таки ничего не напутала. В Триокружье могли жить другие Норкроссы, как знать? Лайла точно не знала. В конце статьи упоминалась гордившаяся своей дочерью мать. Фамилия у нее была другая – Паркс. Шеннон Паркс.

В голове Лайлы звякнул звонок. Двумя годами раньше, когда Джаред решил заняться спортивным бегом, Клинт мимоходом упомянул это имя: сказал, что друга, убедившего его в том же возрасте заняться бегом, звали Шеннон Паркс. Лайла тогда решила, что Шеннон Паркс – мужчина, пусть и с необычным элегантным именем. Она это запомнила, потому что ее муж крайне редко говорил о своем детстве и отрочестве, а когда говорил, его слова производили впечатление на Лайлу.

Он вырос в приемной семье. Многих подробностей Лайла не знала… эй, кого она обманывала? Она не знала никаких подробностей. Могла сказать только одно: Клинту пришлось нелегко. Она чувствовала, как он вспыхивал, стоило коснуться этой темы. Если Лайла заговаривала о ребенке, которого забирали у родителей и передавали под опеку, Клинт сразу замыкался в себе. Он утверждал, что эта тема не вызывает у него негативных эмоций. «Просто наводит на размышления». И Лайла, понимавшая, что в семейной жизни не следует быть копом, не пыталась что-то выяснить.

Не то чтобы это давалось ей легко или она не испытывала искушения. Пользуясь служебным положением, она могла получить доступ ко всем судебным материалам. Но она держалась. Если любишь человека, надо признавать его право на личное пространство. У каждого есть комнаты, в которые он не желает заглядывать. Кроме того, она верила, что когда-нибудь Клинт ей расскажет. Все.

Но.

Шейла Норкросс.

В комнате, куда он не хотел заходить и куда Лайла по глупости рассчитывала когда-нибудь с его приглашения попасть, оказалась женщина – не мужчина, а женщина – по имени Шеннон и фотография девушки-подростка, чья улыбка, озорная и кривящая правый уголок рта, напомнила Лайле не одного хорошо знакомого ей мужчину, а двух: мужа и сына.

4

Далее последовало простое двухэтапное расследование.