Спящие красавицы

— Ты в порядке? Я звонил тебе на сотовый. Почему ты не отвечаешь?

Голос отца был напряженным, что не было удивительно. В тюрьме, наверное, все было не слишком супер. В конце концов, это была женская тюрьма. Джаред не хотел давать отцу повод беспокоиться о нем. Причину такого поведения каждый мог бы понять: в разгар беспрецедентного кризиса его отцу хватало проблем. Истинная причина, если копнуть глубже, заключалась в том, что ему было стыдно. Ему надрал задницу Эрик Бласс, его телефон был разбит, и прежде чем прохромать домой, он лежал в канаве и рыдал. Это не то, что он хотел рассказать своему отцу. Он не хотел, чтобы кто-то говорил ему, что все обойдется, потому что это было не так. И он не хотел, чтобы его спрашивали, как он себя чувствует после всего этого. А как он себя чувствовал?

Хреново — вот самое правильное слово.

— Я упал с лестницы в школе. — Он откашлялся. — Я не посмотрел под ноги. Телефон разбился при падении. Вот почему ты не мог дозвониться. Мне очень жаль. Я думаю, что он еще на гарантии. Я сам поеду в Веризон[150] и…

— Ты сильно ушибся?

— Вообще-то, я довольно сильно повредил колено.

— Это все? Ты не повредил ничего, кроме колена? Скажи мне правду.

Джаред задумался, знает ли что-то его отец. Что, если кто-то видел? Это заставило его живот заныть. Он знал, что сказал бы его отец, если бы все узнал — он сказал бы, что по-прежнему любит его, и что он ничего дурного не сделал; он сказал бы, что это те ребята сделали кое-что дурное. И да, он хотел бы удостовериться, что Джаред разобрался в своих чувствах.

— Ничего больше, это все. Зачем мне врать?

— Я нив чем не виню тебя, Джер, я только хочу удостовериться. Я очень рад, что наконец-то до тебя дозвонился, услышал твой голос. Все плохо. Ты ведь это знаешь, не так ли?

— Да, я слышал новости.

Более того, он видел новости: Старая Эсси под навесом, шелковая белая маска прикипела к ее лицу.

— Ты говорил с Мэри?

— До обеда — нет. — Он сказал, что планирует связаться с ней в ближайшее время.

— Хорошо. — Отец объяснил, что он не знает, когда будет дома, что Лила была на вызовах, и Джаред должен оставаться на месте. — Если эта ситуация быстро не разрешится, будет жарко. Запри двери, держи телефон под рукой.

— Да, конечно, пап, я приму меры безопасности, но тебе действительно нужно там оставаться? — Как выразить это словами. Что бы ты ни сказал, это будет похоже на дурную шутку, хоть и было простой арифметикой; это было сродни сказать, что умирающий человек, обязательно умрет. — Я имею в виду, что все заключенные в тюрьме — женщины. Значит… они, в конце концов, заснут… ведь верно? — Там было маленькое сомнение, в конце последнего слова, Джаред надеялся, что отец его не уловил.

Другой вопрос — А как же мама? — крутился на языке, но Джаред не думал, что сможет высказать его, не заплакав.

— Прости, Джаред, — сказал Клинт через несколько секунд мертвой тишины. — Я пока не могу уйти. Хотелось бы, но персонала не хватает. Я вернусь домой, как только смогу. Обещаю. — Тогда, возможно чувствуя вопрос, который не задал Джаред, он добавил, — и так же будет и с мамой. Я люблю тебя. Прими меры безопасности и оставайся на месте. Позвони мне немедленно, если я тебе понадоблюсь.

Джаред высосал всю тревогу, которая, казалось, была сосредоточена в задней части его горла, и выдавил до свидания.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Больше никаких слез. Ему нужно было выбраться из своей грязной, порванной одежды и принять душ. Должно было стать хоть немного лучше. Джаред поднялся на ноги и проковылял к лестнице. Ритмичные удары снаружи, с последующим ржавым жестяным трепетом эхом разнесся по дому.

Через оконную панель в верхней части входной двери он мог видеть улицу. Последний жилой дом на улице принадлежал миссис Рэнсом, женщине, которая в свои в семьдесят-с-чем-то делала бизнес на выпечке и продаже сладостей прямо из своего дома, пользуясь отсутствием в Дулинге закона о зонировании.[151] Это был аккуратный, бледно-зеленый дом, оконные проемы которого были заполнены веселыми скоплениями живых весенних цветов. Миссис Рэнсом сидела в пластиковом кресле на лужайке перед домом, потягивая колу. Девочка лет десяти или одиннадцати — наверняка внучка, Джаред думал, что видел ее там и раньше — стукала баскетбольным мячом по тротуару, и бросала его в одиноко стоящее баскетбольное кольцо со стороны проезжей части.

Коричневый хвостик, раскачивался из щели в задней части темной бейсболки, когда девочка вела мяч, финтя то вправо, то влево, будто бы уклоняясь от невидимых защитников, и выпрыгнула к кольцу со средней дистанции. Перед прыжком она поставила ноги не совсем правильно, и бросок прошел выше цели. Мяч попал в верхнюю часть щита, срикошетил вверх, и по кривой траектории полетел в соседний двор, где сухие сорняки занимали весь простор перед одним из незанятых домов.