Спящие красавицы

Не было никаких вирусных заболеваний, хотя было много случаев отравления ядовитым плющом, также частенько приходилось иметь дело с порезами и синяками, и даже со сломанными костями — последствие близкого знакомства с давно заброшенными зданиями — острыми краями разбитых окон и сгнившими половицами. Если этот мир был актом коллективного воображения, иногда думала Лила, по мере того, как дрейфовала ко сну, то он был удивительно реальным, если мог заставить людей истекать кровью.

В подвале старшей школы, где различные разновидности плесени устроили пир в шкафах, где хранились классные журналы и другая школьная бюрократия, Лила раскопала мимеограф,[248] который, вероятно, не использовался с середины шестидесятых. Он был аккуратно упакован в пластиковый ящик. Некоторые из бывших заключенных оказались удивительно хитроумными. Они помогли Молли Рэнсом сделать чернила из ягод дикой смородины, и девушка начала издавать одностраничную газету под названием Дулингский Вестник. Первым заголовком было: школа вновь открывается! в статье она цитировала Лилу Норкросс, которая сказала: «Приятно видеть, как дети возвращаются к своей рутинной работе». Молли спросила Лилу, как ее представить: начальник полиции Дулинга или Шериф округа Дулинг. Лила сказала называй меня просто «местный житель».

И еще были Собрания. Они проходили один раз в неделю, затем два раза, и длились час или два. Хотя они впоследствии оказались чрезвычайно важными для здоровья и благополучия женщин, живущих в Нашем месте, они возникли фактически спонтанно. Первыми участниками стали дамы, которые в старом мире назвали себя Первым Четверговым Книжным Клубом. В этом, новом, они собрались перед супермаркетом Шопуэлл, который на удивление хорошо сохранился. И у них было достаточно тем для обсуждения, даже без книг, чтобы их начать. Бланш, Дороти, Маргарет и сестра Маргарет — Гейл сидели на раскладных стульях перед магазином, болтая обо всем, что они потеряли. Они вспомнили о свежем кофе и апельсиновом соке, кондиционерах, телевизорах, Интернете и возможности просто включить телефон и позвонить друг другу. Хотя, в основном, — и все они с этим согласились — они скучали по мужчинам. К разговору начали присоединяться женщины помоложе, и они их приветствовали. Они рассуждали о пробелах в их жизни, дырах, которые когда-то были заполнены их сыновьями, племянниками, отцами, дедами… и их мужьями.

— Позвольте вам кое-что сказать, девочки, — сказала Рита Кумбс на Собрании в конце того лета — к тому времени на нем присутствовало почти четыре десятка дам. — Возможно, это будет слишком откровенно для некоторых из вас, но мне все равно. Я скучаю по старым добрым пятницам. Терри слишком быстро кончал в начале наших отношений, но как только я его обучила, он стал в порядке. У меня были ночи, когда я могла получить до двух маленьких и одного большого оргазма, прежде чем он выстреливал из своего пистолета. А потом? Спала как ребенок!

— Разве пальцы не помогают? — Спросил кто-то, для общего смеха.

— Да, они помогают! — Рита отступила. Она тоже смеялась, щеки красные, как яблоки. — Но, дорогая, это не одно и то же!

Она заслужила сердечные аплодисменты, хотя несколько женщин — мужественная жена Фрица Машаума, Кэнди, была одной из них, воздержались.

И, конечно же, постоянно обсуждались два больших вопроса, которые возникали сотней различных способов. Во-первых, как они попали сюда? И почему?

Это было волшебство? Это был какой-то научный эксперимент? Это была воля Божья?

Их дальнейшее существование награда или наказание?

Почему они?

Китти Макдэвид была частым спикером, когда обсуждение переходило в этом направлении; воспоминания Китти о сне, пришедшем к ней накануне кошмара Авроры — темная фигура, в которой она признала королеву, и паутина, вытекавшая из её волос — оставались яркими, и преследовали ее снова и снова.

— Я не знаю, что делать, должна ли я молиться о прощении или что-то в этом роде, — сказала она.

— О, забей, — посоветовала ей Дженис Коутс. — Ты можешь делать все, что хочешь, так как папы римского, выдающего индульгенции, здесь нет, но я собираюсь продолжать жить дальше и делать все, что в моих силах. Я, честно говоря, не знаю, а что еще мы можем сделать, чтобы изменить ситуацию? — Это тоже заслужило аплодисменты у публики.

Однако вопрос: Какого хрена это произошло? — поднимался снова и снова. Без вразумительных ответов.

На одно из Собраний (это было, по крайней мере, через три месяца после того, что Дженис Коутс любила называть Великим Переселением) прокрался новый участник, и сел на пятидесятифунтовый мешок с удобрениями в задней части комнаты. Она держала голову опущенной во время оживленной дискуссии о текущей жизни и при оглашении новости о чудесной находке, сделанной в местном офисе службы доставки: девять коробок, в которых были многоразовые санитарные салфетки Лунэпедс.[249]

— Больше никаких клочков футболок, которые в этот период я засовываю в мое нижнее белье! — Торжествовала Нелл Сигер. — Аллилуйя!