Спящие красавицы

— Угу. — Жанетт оглянулась назад на дверь камеры Эви. Странная женщина стояла за решеткой. На её лице застыло меланхоличное выражение, ну, конечно же, такое выражение, как и у тебя, когда ты на что-то надеялся, но знал, что это не слишком реалистично, и, действительно, жизнь делала то, что жизнь всегда делает с нереалистичными надеждами. Это было лицо малыша сразу после того, как его поцарапал кот и прямо перед тем, как он начал плакать.

— Я просто подумала, что видела кого-то.

— Ты начинаешь галлюцинировать. Вот что происходит, когда долго не спишь. Тебе стоит поспать, Жанетт. Тебе будет безопаснее, если ты будешь спать, когда сюда придут мужчины.

Жанетт покачала головой.

— Я не хочу умирать.

— Ты и не умрешь. Ты заснешь, а потом проснешься кое-где еще. — Лицо Эви пылало. — И ты будешь свободна.

Когда дело касалось Эви, Жанетт не могла нормально соображать. Эви казалась сумасшедшей, но не такой сумасшедшей, как кто-либо, кто встречался Жанетт в Дулингском исправительном учреждении. Некоторые сумасшедшие люди были так близки к взрыву, что вы почти слышали тиканье их часового механизма. Такой была Энджела. Эви казалась какой-то другой, и не только из-за мотыльков; Эви казалась вдохновенной.

— Что ты знаешь о свободе?

— О свободе я знаю все, — сказала Эви. — Могу я привести пример?

— Если хочешь. — Жанетт рискнула еще раз взглянуть на то место, где сидел мужчина. Там никого не было. Никого.

— В глубине земли, под обломками горных вершин, которые угольщики сделали плоскими, в полной темноте, ты встретишь существ — безглазых существ — которые свободнее, чем когда-либо была ты. Потому что они живут так, как хотят, Жанетт. Они упиваются этой темнотой. Это все, что им было нужно. — Эви повторила это в прошедшем времени, как бы подчеркивая сказанное. — Это все, что им было нужно.

Жанетт представила себя в теплой темноте глубоко под поверхностью земли. Созвездия минералов сверкали вокруг нее. Она почувствовала себя маленькой и защищенной.

Что-то щекотало ее щеку. Она открыла глаза и сняла с лица волокна паутины, которая начала вылезать из ее кожи. Её ноги дрожали. Она даже не поняла, как закрыла глаза. Перед ней, на полпути через комнату, стояла стена — доска объявлений, дверь в душ, диспенсер с салфетками Квелл, цементные блоки.

Жанетт сделала шаг, затем еще один. Там опять был мужчина. Он вернулся, теперь курил косяк, который забил до этого. Жанетт не собиралась на него смотреть. Она не собиралась этому поддаваться. Она собиралась прикоснуться к стене, а потом она собиралась развернуться и дойти до другой стены, и она не поддастся. Жанетт Сорли еще не была готова к погружению во тьму.

Я могу еще некоторое время подождать, думала она. Я еще могу некоторое время бодрствовать. Ты просто следи за мной.

8

Все штатные полицейские автомобили были разобраны, так что Дон Петерс и парень, который был его напарником, патрулировали сетку пригородных улиц к югу от старшей школы в Додж Рэме Дона. На машине не было официальных знаков отличия, что несколько разочаровывало (Дон планировал позже это обсудить, и может быть сделать какую-то надпись из самоклеющихся букв, которые можно было взять в магазине), но на приборной панели при этом находился медленно вращающийся световой сигнал на батарейках, и он был одет в тюремную офицерскую форму. У парня, конечно же, не было никакой формы, просто синяя рубашка со значком на ней, но Глок на бедре нес всю необходимую ему дополнительную власть.

Эрику Блассу недавно исполнилось семнадцать, строго говоря, он был на четыре года моложе возраста, позволявшего ему работать в правоохранительных органах. Но Дон думал, что парень в полном порядке. Он был скаутом, получившим отличительный значок за заслуги в стрельбе по мишеням, хотя годом ранее он из скаутского движения вышел. («Слишком много трусов», — сказал Бласс, на что Дон ответил: «Вас понял, Младший».) Кроме того, парень был веселым. Чтобы скоротать время он изобрел игру. Она называлась Зомби цыпочки. У Дона была левая сторона улицы, так как он был за рулем; у Эрика была правая. Давалось пять очков за старых цыпочек, десять очков за цыпочек среднего возраста, пятнадцать очков за юных цыпочек (едва ли кто-то из них оставался не спящим к субботе, сегодня вообще ни одной не встретилось), и двадцать очков за красоток. Бласс в настоящее время добрался до восьмидесяти пяти, только после того, как они свернут на Санкт-Джордж-стрит, все можно будет изменить.

— Красотка слева на два часа, — сказал Дон. — Теперь у меня семьдесят пять. Догоняю тебя, Младший.

Паренек на переднем сидении, наклонился вперед, чтобы осмотреть молодую женщину, которая, спотыкаясь на каждом шагу, брела вдоль тротуара в спандексных[246] шортах и спортивном бюстгальтере. Голова у нее была опущена, потные волосы, сбившиеся в комки, качались взад-вперед. Может быть, она пыталась бежать, но лучшее, что ей удавалось — это бестолковая, плетущаяся походка.