Спящие боги

Паучиха прозванная Смертеницей, никак не могла утверждать, что ей пять тысяч лет. Она не помнила ни дня, ни года, ни столетия, ни тысячелетия своего рождения, не помнила она и своих родителей. Однако она всегда жила в непролазной лесной чаще. Век сменялся веком, а она все ткала свои хоромы, питалась зверьем, птицами, изредка — людьми. Такая доля вовсе не казалась ей тоскливой — она не знала, и не желала ничего иного.

Не стоило ей большого труда управлять волками. Также как домашние псы безоговорочно подчиняются командам хозяина, так и волки подчинялись ее импульсам. Она могла проникать в их сознание, а через нервные окончания получила от них и зрительные образы. Волки умирали, но рождались новые — служение Смертенице было уже в их крови…

Паучиха старела очень медленно, но все же старела, и в один день у нее разом отнялись все лапы. Когда к ней попали два человека, она уже совсем изголодалась и большого труда стоило ей тут же их не съесть, но она сдержалась, и использовала их… читатель уже знает, как именно использовала.

…Смертеница, впервые за долгие века своего существования, почувствовала скуку. Недвижимая, лежала она в унылой серой зале. Тянулись и тянулись унылые часы, в которых ничего не происходило. Ну, вот войдет этот новый слуга, принесет зверя или птицу — она их сожрет, и вновь часы ожидания — пялится она в одну стену, в другую, и все ничего не происходит…

Проходили недели, месяцы, годы — паучище так опротивело это однообразное существование, что она возжелала собственной смерти. И уже без всякого интереса приметила, что плоть ее постепенно обтягивается человеческой кожей… Однажды она поняла, что не может есть сырую птицу и зверя, и с тех пор в ее логове неустанно трещал, причудливо изгибался костер. Она часами могла смотреть на прежде ненавистную пляску огневых языков, и некие неясные мечты ворошили ее сознание. То видела она город деревянный, кишащий полулюдьми-полужуками, то город из бетона и стали — по небоскребам ползали люди-пауки. И еще одно чувство, прежде незнакомое чувство — грусть, все чаще одолевало паучиху. Казалось ей, что прежде жила она в этих городах и утеряла там что-то, только вот что именно — она никак не могла вспомнить…

А потом настал день, когда она почувствовала, что «она» собственно не «она», а «он». Мужское, действенное, агрессивное начало постепенно набирало силы, и теперь окончательно вытеснило женское… В тот же день ОН почувствовал отвращение к пище, который принес ЕГО слуга — полутораметровый паук с выпученными зелеными глазищами — от его лап на еде остались слизкие следы, и ОН не смог это есть — остался голодным…

…А потом была невыносимая, долгая боль — ОН учился ходить. Да — ОН обнаружил, что у него две ноги, две руки, и все остальные присущие человеку, мужского пола органы. ОН не испугался этого тела. Действительно страшными казались смутные воспоминания о том, что когда-то было иное тело — с шестью лапами, с ядовитыми клыками, с тугим животом набитым порой и человечиной… Ни ноги, ни руки никак не слушались — ОН часто падал, а атрофировавшиеся от долгого бездействия мускулы отдавали ледяной болью… И все же ОН научился ходить…

…Вокруг серые паучьи стены — анфилады однообразных залов вытягиваются во все стороны, в бесконечность, а он сидит и думает:

"Кто я? Человек? Да — Человек — это не вызывает сомнения. Каково мое имя?.. Творимир. Да — такое имя было дано мне матерью, на Земле. Но было и иное имя — Волод. Когда Волод был мальчиком, ему отрезал язык "Черный Пес", а через какое-то время он, глухонемой стал художником, потом — помог бежать Творимиру. Вместе они попались к паучихе — она запустила нити в их тела, управляла сознанием, преображала в пауков, но не учла обратного процесса. Они превращались в нее, а она — в них. Теперь в этих залах есть раздвоенная паучиха, и два человека гармонично слитых в одном Человеческом теле… Гармонично?.. Да — гармонично. Я не чувствую никакого душевного разрыва, метания меж двумя личностями. Если угодно Волод помимо своей жизни в Царском граде, прожил еще сколько-то лет среди небоскребов, или Творимир — в Царском Граде. Добавились воспоминания, чувства — но они не противоречат друг другу. Теперь Творимир — художник, а Волод — без труда соберет гипер-движок и лучемет. Каким же будет МОЕ имя? Волод или Творимир? Творимир все же старше Волода, поэтому пусть будет Творимир. Ну, вот — и это решение далось мне без каких-либо противоречий… Кстати, тот, прежний Творимир имел привычку выражать свои чувства вслух, Волод привык к молчанию, и вот теперь я склонен к внутреннему, упорядоченному размышлению. Что же — замечательно — это хорошая черта. Теперь надо оставить это унылое место, и идти куда-то — пока не знаю, «куда», но я должен найти и вспомнить что-то очень важное".