Спящие боги

От самого поворота не оставляла Творимира тревога… Вот тысячелетний дуб с расщепленным молнией верхом — он точно его видел, но вот когда?.. Будь его воля, Творимир поскакал бы обратно, но воля была не его, а потому оставалось только двигаться в потоке…

Стараясь отвлечься от неясных, мрачных предчувствий, он стал вспомнить, что за озеро он изобразил, будучи Володом. Да, да — то самое озеро на стене храма. Озеро, к которому спускались реки птиц с девичьими ликами, и в глубинах которого сиял его, Творимира лик…

И вот, что вспомнил: тогда он уже почти завершил грандиозную работу по росписи храма. Отобразил деяния святых, богов… лишь незначительная часть стен оставалась не закрашенной. Не было строгого канона, что он должен изображать; лишь бы только изображение это было благообразным, и вписывалось в общую концепцию. И изобразил он то, что явилось ему в детстве — это озеро, и птицы — они не приснились, а именно явились. Это было Явью, и, будь у него язык, Волод повторил бы это, и присягнул самой страшной клятвой, какую только знал. По сути, Явленье было самым Божественным, что только встречалось ему в жизни. Он не помнил событий окружавших Явление, не знал, к чему оно было, но это воспоминание всегда его вдохновляло — есть в мире нечто, возвышающееся над их городом, над "Черными Псами" и Царем — прекрасное, непостижимое.

И тут Творимир увидел озеро. Оно открылось разом, после резкого дорожного поворота. До самого горизонта вытягивалась, успокоенная сумеречным светом, водная гладь. Первая звезда маняще отражалась в безмятежном зеркале. От озера веяло свежестью, чистотой, святостью. Хотелось поскорее сбросить одежды, окунуться, смыть с себя все ненужное…

При виде озера улеглась тревога, но вот увидел Творимир замок, и сжалось у него сердце. Уже знал — в замке ждет беда.

Замок — массивное, острыми башнями прорезанное строение, дыбился вблизи от берега, и с первого взгляда производил впечатление явления чуждого, случайно сюда попавшего. Непропорциональный, безвкусный, он представлялся разряженной уродиной, осмелившейся бросить вызов спокойной, вечной красоте природы. Из замка рвалось пьяное пение и хохот — в задумчивом, тихом вечере, звуки эти казались особо кощунственными…

И вновь Творимир почувствовал страстное желание вырваться из общего потока — он не сдержался, обратился к Царю:

— Может, остановимся? С дороги, в озере окунемся…

Царь повернулся в седле; долго, пристально глядел на Творимира, и по обыкновению, зло усмехался:

— Что ж ты, посланник Всесвята, и не знаешь — на этом озере проклятье. Хотя, может, на "божественных гостей" проклятье и не распространяется, а вот мы, люди обычные — рискуем там вовек остаться…

Царь больше ничего не сказал, но, когда они уже въезжали в ворота, воевода, также с насмешкой, объяснил:

— Да будет «божествам» известно, что в озере обитает ведьма. С нее когда-то живой кожу содрали, утопили, но она, стерва, выжила. Вместо кожи у нее теперь птичье оперенье. Из лунного серебра. — глаза у воеводы заволоклись жадностью, он протянул мечтательно. — …Лунное серебро. Да за одно такое перышко целый город купить можно!..

— И, кого же она утаскивала? — спросил Творимир.

— Утаскивала! — гавкнул воевода. — Прежних владельцев замка пыталась утащить… Утаскивала!..

Они въехали в темный двор, но, когда стали слезать с коней — стремительно распахнулись большие замковые двери, ударил яркий свет, и, почти полностью загораживая проем, появилась фигура, жирнее которой еще не доводилось видеть Творимиру.

А Царь, впал в благодушное настроение. Он громко крикнул:

— А-а-а, вот и Сома — первая из трех сестер. Ты, погляжу я, еще поправилась…

— Ох, да, Ваше величество! — крикнула толстуха и зевнула, затем — достала из своей жирной одежды капающую жиром, наполовину обглоданную куриную ножку, и продолжила ее грызть.

— А где Жара, сестрица твоя? — пошел к ней навстречу Царь.

— А-а, Жара — она занята… — улыбнулась Сома. — К нам же ваш младший брат Князь Лесной со свой дружиной пожаловал — у нее сейчас.

— Ну хорошо — потом с ним потолкуем… Ну, а угощение для нас готово?!

— А как же! — усмехнулась губами-подушками Сома. — У нас для гостей всегда уготовано наилучшее угощенье! Проходите!..

Творимир уже знал, что ждет его внутри — очередной зал с пьяными мордами, с выпивкой, с воплями — унылый, похожий на все иные пиршественный зал…

И тут ему удалось ускользнуть: у порога возникла давка, а он юркнул в сторону, и тут же затерялся в ночных тенях.

Побежал и вскоре уже уперся в закрытые ворота. Звать, чтобы открыли? Нет — тогда точно не избежать пира, на котором, может, вновь начнутся превращения… И он, надеясь найти такой уголок, где никто не потревожит его размышлений, побрел вдоль стены.

Постепенно несущийся из замка пьяный гул отдалялся, и вот совсем смолк. Неожиданно Творимир понял, что он на кладбище. Видно, сюда совсем не ходили — надгробия поросли мхом, а некоторые почти скрылись в земле.

Над надгробиями возвышалась усыпальница, выполненная в форме колокола. А на стенах усыпальницы…