Спящие боги

Творимир быстро спустился с мостков, огляделся — пустынная зала нависала над ним, безмолвствовала. Он быстро пошел вдоль стен — высматривал второй выход. Вот она: маленькая, неприметная в густой тени от колонны дверца. Толкнул — заперта. Подхватил тяжелую скамью — налетел — удар пришелся очень сильным, но дверца едва дрогнула. Еще несколько раз налетал — тот же результат. И тут за окнами затопали кони, и разразились злые, пьяные голоса:

— Проклятье этому беглому!..

— Попировать спокойно не дадут!..

— Ну, мы ему устроим "веселую жизнь"…

— А кто донес-то?..

— Не слышал, что ль?.. У Бригена Марка на него какая-то особая злость. Так он к ведьме ходил — она и наговорила, где беглого искать. Ты глядь — точно — в храме-то кто-то мечется…

Творимир бросился к наружной двери. По счастью засов был рядом — аккуратно подпирал стену. Это был тяжелый дубовый брус, и, как только Творимир закрыл им дверь, ее толкнули, и кто-то пьяный заорал:

— Государевым именем повелеваем — Открывай!.. Не хочешь?! Хуже будет! Ломай!..

И дверь задрожала от частых, сильных ударов.

Раздался голос Бригена Марка:

— Нет — так не пойдет. Вон видите бревно?! Используйте его как таран!.. — и уже насмешливо продолжил. — Эй, Творимир!.. Государь сменил милость на гнев. Тебе устроят примерное наказание. Ты умрешь медленно.

А Творимир был уже у второй, запертой двери — еще раз попытался пробить ее лавкой, но, конечно, тщетно. Зато на наружную дверь обрушился удар такой силы, что она выгнулась, пронзительно затрещала; ясно — долго не выдержит. И тогда ворвутся, скрутят, а там муки, и смерть. Вот последняя надежда — маленькая дверца. Творимир вжался в нее, и заговорил громким, дрожащим голосом:

— Ты должен быть там. Не услышишь — ты же глухой. Ну, так почувствуй!.. Я жажду жить!..

На наружную дверь обрушился могучий удар — оказалось прошибленным отверстие — тут же змеей изогнулась, зашарила рука — сейчас сбросит засов…

Творимир что было сил ударил заветную дверцу — в кровь кулак расшиб.

— Открой!.. Слышишь?!..

Очередной удар — это упал засов; и вот уже распахнута дверь. На пороге — Бриген Марк с обнаженным, темным от прошлых убийств, клинком. Хотя Творимир стоял в тени, Бриген сразу его приметил, закричал:

— Хватай, гада! — и сам, первым бросился.

Творимир спиной вжался в дверцу, выхватил свой клинок. Он собирался дорого продать свою жизнь…

Сбоку от этой дверцы, в стене был потайной глазок, и молодой художник все через него видел. От самого рождения был он глухим, но в детстве говорил и пел очень даже резво и много. Как-то исполнял им же сочиненную песенку, которая осуждала жестокость "Черных Псов" — он-то думал, что поет для себя, но не знал, сколь громкий у него голос. Поблизости проходил "Черный Пес", и вот мальчишка схвачен и примерно наказан — ему отрубили язык.

Глухонемой, но от рождения одаренный, он воспользовался тем последним, что у него оставалось — зрением, и посвятил себя живописи. "Черных Псов" он звал (про себя, конечно же), не иначе как «чертями», и считал, что нет у людского рода врагов худших, чем они.

Поэтому не удивительно, что он бежал от одного такого «черта». Но, когда увидел, что в храм ломятся, и явно намериваются схватить Творимира — он решился ему помочь.

И вот дверца за спиной Творимира распахнулась — он не удержался на ногах, повалился в полумрак. Дверцу тут же захлопнули — художник склонился над ним, протянул руку, помог подняться. С другой стороны уже вовсю барабанили. Бриген Марк грязно ругался…

А Творимир, вслед за своим новым другом и провожатым бежал по узкому туннелю. Время от времени, живыми маяками попадались факелы. Под ногами сонно журчал небольшой ручеек…

— Теперь тебе ну никак нельзя возвращаться!.. — крикнул Творимир. — Что ж твои картины?.. Ну, ничего — с картинами они ничего не посмеют сделать. А ты и в каком-нибудь ином месте творить станешь… Э-Э — да ты все равно ничего не слышишь.

Но художник понимал — думал о том же.

Позади грохнуло — "Черным псам" удалось выбить дверцу. Вот уже и крики слышны, а хуже того — неистовый собачий гам — в туннеле звуки множились, преображались — оттого казалось, что несется за ними адская свора.

Туннель сделал быстрый поворот, и тут дыхнуло ночной прохладой. Впереди — покрытая мшистыми наростами решетка, а за ней чернеет лес. Решетка заржавела, и не хотела поддаваться. Все ближе неистовый собачий лай — вот сейчас выскочат из-за поворота…

— Ну, же! — вскричал Творимир, и, что было сил дернул; решетка лязгнула — поддалась вверх.

Метрах в ста, за деревьями, зарились факелами городские стены, лениво прохаживался не ждущий никакого лиха дозор…

Беглецы бросились в чащу. Деревья стояли плотно, часто подставляли корни, а ветви норовили выцарапать глаза — приходилось выставлять перед собой руки.