Спящая красавица

— «Джингл бэлла», звоните колокольчики. Кровать под ними скрипела совсем как колокольчики. Иногда она называла этого мужчину «Джингл бэлла» и весело над этим смеялась.

— Как он выглядел?

— Просто мужчина.

— Старый или молодой?

— Не знаю.

— Как он был одет?

— Не знаю.

Том в испуге посмотрел на меня, вцепившись руками в простыню, как будто над ним осыпался потолок, грозя похоронить его под обломками.

— Он пригрозил вернуться и разделаться со мной, если я буду о нем говорить.

— Не бойся, Том, он не вернется... Все это было много лет назад.

Он слышал мои слова и, казалось, их понимал. Я ждал, когда он выйдет из полусонного состояния. На его глазах снова появились слезы, окончательно затуманив взор, но вот они высохли, и Том узнал меня.

— Арчер! Лорел умерла? Я видел во сне, что ее нет в живых.

— Насколько мне известно, она жива, Том.

— Тогда где же она?

— Похоже, что ее похитили.

— Что вы имеете в виду?

— Позвонили ее родителям и потребовали заплатить выкуп. И они готовы это сделать. Но кое-какие данные говорят о том, что похищение инсценировано и Лорел может участвовать в обмане, чтобы раздобыть таким путем деньги. Вы считаете это возможным?

— Но у Лорел куча денег!

— У ее родных, а не у нее самой. Она с ними не очень-то ладит. И, как мне стало известно, в пятнадцатилетием возрасте она вытянула у них порядочную сумму, тоже инсценировав похищение.

Том посмотрел на меня с таким отвращением, что я мгновенно замолчал. Глаза его превратились в узкие щелки, нижняя губа выпятилась. Я заметил в его щетине седые волосы, что было сигналом преждевременно наступающей старости. По сути дела, он годился мне в сыновья, в его возрасте я потерял свою жену.

Том уселся на кровати, свесив дрожащие ноги. Да, борьба с ночными кошмарами вывела его из равновесия. В таком состоянии он был для меня никчемным источником информации. И я невольно подумал, что права была Элизабет, считавшая его неподходящим спутником для Лорел.

Глория ожидала меня в узеньком коридорчике. При взгляде на нее в моей голове промелькнуло, а не рассчитывает ли она унаследовать этот дом после Тома или не отдает себе отчета в собственных ожиданиях? И тут же я придирчиво спросил себя, нет ли у меня тайного желания унаследовать Лорел.

Мы направились на кухню, где нам так легко болталось накануне вечером.

— Что случилось с матерью Тома, Глория?

Она обхватила руками плечи и принялась тихо раскачиваться, как будто желая согреться.

— Мне не хочется об этом говорить. Тома безумно расстраивают подобные разговоры.

— Ему не обязательно знать.

— Неужели вы воображаете, что я стану сплетничать у него за спиной?

— Том нанял меня работать, это доказывает, что он мне доверяет.

— Возможно. Он доверяет многим, но это вовсе не значит, что я должна выбалтывать этим людям семейные тайны.

— И все же, мне кажется, лучше рассказать. Потому что это может иметь какую-то связь с тем, что произошло с Лорел.

— А что с ней?

— Пока еще я не знаю. Мать Тома убили?

— Да, ее застрелили.

Глаза молодой женщины потемнели от нахлынувших чувств.

— По-моему, Том ничего толком не помнит, вспоминает только во сне, когда его душат подобные кошмары.

— Часто ли они повторяются?

— Не знаю, я ведь раньше не проводила здесь столько времени. Но мне кажется, они повторяются у него циклами, если вы понимаете, что я имею в виду. После сильных переживаний на него находит...

— Вроде ухода Лорел?

Глория кивнула.

— А может, на этот раз другое вызвало кошмары: моя мать снова подняла вопрос об убийстве.

— В присутствии Тома?

— Да, и я не могла ее остановить. Иной раз мама становится просто невыносимой, с ней не бывает никакого слада, ее чувства пересиливают разум. Ведь она до сих пор считает, что, если Том вспомнит стрельбу, постарается как следует все вспомнить, ей удастся узнать, кто ее убил. Да, она не утратила надежду изобличить преступника, хотя прошло столько лет!

— А сколько?

— Больше двадцати пяти. Это случилось, когда я была совсем крошкой..

— Почему вы не рассказали мне этого вчера вечером?

— Не смогла. Мы не говорим об этом даже в семейном кругу, а уж с посторонними-то...

— Кто ее застрелил?

— Никто не знает. Убийцу так и не разыскали. Сама не знаю, почему я вам это рассказала. Мама убила бы меня, если бы узнала.— Она усмехнулась и покачала головой.— Вообще-то это только так говорится. В действительности, мама никого не может обидеть, тем более меня. Зато самой себе она злейший враг, а самого отпетого озорника она бы и пальцем не тронула.

Глория с рассеянным видом потрогала свои все еще влажные волосы.

— Каковы были ее отношения с матерью Тома?

— Они же были сестрами, почти одногодками, и одно время были очень близки. Знаете, в детстве я всегда удивлялась, почему мама такая грустная, пока не выяснила, что у нее есть веские на то причины.

— Как вы считаете, станет ли она говорить со мной на эту тему?

— Сомневаюсь. И я даже не буду ее об этом просить.

— Где ваша мать?

— Не намерена вам это сообщать.

В ее голосе слышалось такое упрямство, что я с любопытством подумал, какую тайну Глория хочет от меня скрыть.