Spero

– В подобного рода автоклавах можно создать комфортную среду для перевозки. Температура, давление, влажность… Лаубер хочет, чтоб я перенес путешествие в Женеву в наилучших условиях, не подвергая себя риску. Он очень заботится о моем здоровье. Кроме того, это лучший способ переправить меня через границу, не вызывая подозрений. Как консервы в закрытой банке. Что ж, Лаубер всегда умел думать на несколько ходов вперед… Сколько у нас времени?

Берхард ответил сразу же, без обычного раздумья. Понятно, чего. Он сам уже не раз прикидывал это, только молча, про себя.

– Часов шесть.

– А если мы будем идти ночью без сна и остановок?

За железное тело доспеха он не беспокоился, при всей своей медлительности и неуклюжести оно отличалось настойчивостью и упорством. В способности Берхарда идти всю ночь напролет он тоже не сомневался.

– Все равно нагонят, но ближе к утру.

– Тогда не будем терять времени.

– Да, мессир. Пожалуй, не будем.

* * *

В черно-белом мире лишенный своих красок закат не выглядит ни красочно, ни волнующе. Просто небо начинает стремительно темнеть, меняя грязно-белый оттенок нестираного сукна на глухой свинцовый отлив. Накатывающая темнота слизывает острые грани утесов и скал, превращая их в глухие тяжелые монолиты. Нарушать эту гипнотическую иллюзию при помощи фар Гримберт не хотел. Да и ни к чему выдавать свое местоположение светом к вящей радости преследователей.

Погоню он увидел еще засветло, после полудня. К тому моменту, как устаревшие сенсоры доспеха сумели разобрать человеческие фигуры, вынырнувшие из-за утеса, расстояние сделалось пугающе небольшим – километров пять или шесть, едва ли больше. Фигуры пока казались крошечными, как ползущие по бумаге микроорганизмы, и двигались обманчиво медлительно, но Гримберт знал, что эта иллюзия развеется весьма скоро.

По их следу шла погоня – профессиональные и хорошо вышколенные ищейки. На фоне снега Гримберт в самом деле разобрал тринадцать фигур, двигающихся в ясно различимом боевом порядке. Поначалу ему казалось, что они тащат с собой не то громоздкие кумулятивные пики, не то охотничьи аркебузы с непомерно массивными стволами. Однако реальность и здесь не замедлила одарить его неприятным сюрпризом.

– Кулеврины[53], – спокойно обронил Берхард, имевший возможность видеть пришельцев вблизи. – Не серпантины, конечно, но тоже приятного мало. Вроде легких пушечек, на плече унести можно, но нрав, как у сущих демонов, я-то их в деле видел, когда против басков воевал. Калибр крошечный, с два пальца всего, как у аркебузы, но пули там особенные, бронебойческие, из закаленной стали, да пороху три полных меры. С пяти сотен шагов такая штучка дюйм брони прошибет, а если ближе, так и того больше…

Гримберт ощутил, как в желудке образуется острая расщелина, наполненная чем-то чертовски едким. Точно глотнул аккумуляторной кислоты.

Не какие-нибудь ополченцы с дедушкиными аркебузами. Не компания охотников, вздумавших поразвлекать себя охотой на живую мишень. Скорее группа профессиональных забойщиков – бронебойных стрелков из числа тех, что ценятся дороже венецианских наемных убийц. Сразу видно, даже оружие выбирали не абы как – с полным пониманием дела и предстоящей работы. Дьявол, дьявол, дьявол…

Не стали рвать хребты, таща в горы массивные серпантины, ограничились самым необходимым. Еще один признак того, что ими руководили не прихоть, не каприз, а чья-то злая и умная воля. Гримберт уже знал чья.

«Не дадут уйти, – понял он, ощущая, как тело истекает липкой ледяной жижей вместо пота. – Настигнут и расстреляют с удобной им дистанции. Кулеврина только кажется нелепым и архаичным оружием, совершенно беспомощным против рыцарского доспеха, небольшая команда опытных бронебойщиков способна живо выбить из боя даже рыцаря среднего класса. Вышибить датчики и сенсоры, превратив его в слепо ковыляющий стальной гроб, перебить гидравлические сочленения и суставы, мгновенно лишив подвижности, расстрелять радиаторы и расположенные под тонкими участками брони силовые кабели…»

Размер имеет значение, но далеко не всегда играет решающую роль. Хорошо организованные хищники способны растерзать куда более крупного противника, просто навязав ему свои условия боя и ловко пользуясь имеющимися преимуществами. У застрельщиков Лаубера таких преимуществ было в избытке.

Гримберт едва не рычал от злости, но в следующий миг ему уже хотелось стонать от отчаяния. Будь его доспех вооружен, он бы мог рассчитывать если не на честное противостояние, то по крайней мере на шанс к спасению. Отгоняя преследователей пулеметным огнем, заставляя их залегать, он, быть может, смог бы добраться до места, в котором мог ощущать себя в безопасности, но… Гримберт тщетно кусал губы, ощущая мучительное покалывание в спине. Если лобовая броня доспеха еще имеет шансы не быть мгновенно пробитой, особенно с большого расстояния, то тыльная не представляла для охотничьих кулеврин преследователей серьезной преграды.