Спасти СССР. Манифестация II

– Вон оно как… – протянул я озадаченно и, отступив на шаг, окинул Кузю испытующим взглядом. – А говорила, что «материалистка»…

Наташа прищурилась на меня с вызовом, но промолчала.

– Слушай, – спросил я, – а зачем тебе всё это? Ну, в смысле, ты же хотела сделать своего мужа самым счастливым человеком? Уже скоро ты его получишь – и давай воспитывай.

Кузя покосилась куда-то вбок.

– Скоро – это потом, – буркнула невнятно и добавила с каким-то вызовом: – А сейчас я твоей Мелкой иногда завидую.

– Да там нечему завидовать! – воскликнул я.

– Да знаю я! – в тон мне тут же ответила Кузя. – Ты просто не понимаешь!

– У-у-у-у-у… – негромко и тоскливо завыл я вверх на ущербную луну. Ещё раз проворачиваться через ту же самую мясорубку очень не хотелось. – Ладно, ты – не одна. То, что ты стала рулить девчонками, и как – хвалю. А вот с Арленом – феерический провал. И не потому, что он сломал руку, – Наташа посмотрела на меня с удивлением, и я счёл необходимым уточнить: – Хотя и это плохо. Я понимаю, что Мэри – симпатяжка, а Арлен – мутный. Но приятны ли люди с той стороны, неприятны ли с нашей – в этом мы будем разбираться потом, когда они перестанут оспаривать наше право самим определять свою жизнь. Знаешь, это как в войну: какие из немцев на самом деле хорошие, а какие не очень, разбирались уже после взятия Рейхстага. А пока здесь – мы, а там – они. И в этом не надо путаться.

Кузя вдруг улыбнулась.

– Я бы предпочла «мы» покомпактнее, – ладони её сложились вокруг майки, словно лепя снежок.

Я огляделся вокруг и заговорил уже спокойнее:

– Давай об этом поговорим потом, в другой обстановке. А пока самое главное: если ты хочешь быть не одна, и это «не одна» включает и меня… – я сделал паузу и вопросительно посмотрел на Кузю.

Она коротко втянула сквозь зубы воздух, замерла так на миг, а потом согласно двинула головой, еле-еле, чуть заметно.

«Молодец, – прошёлся я по себе бритвенно-острым сарказмом, – кто-то берет под свою руку крепости и племена, а кто-то – пригожих девиц, да одну за другой. Может, Кузя сегодня и выступила дурочкой, но для тебя-то это – постоянная роль…»

Я кхекнул, прочищая горло, и постарался завершить фразу ровным голосом:

– …то тебе надо научиться согласовывать свои поступки с моими планами.

– Но я же их ещё не знаю! – неподдельно возмутилась Наташа и посмотрела на меня с надеждой.

– И не будешь, – согласно кивнул я, – поэтому свои женские «поступки» предварительно обсуждай со мной.

– Что, все? – поразилась Кузя.

– А их что, так много? – подивился я.

Она громко фыркнула. Этим, в общем-то небогатым звуком, ей удалось выразить высшую степень своего превосходства.

Я тяжело вздохнул, готовясь уступать:

– Те, что могут выплеснуться последствиями за пределы класса.

Она задумалась, что-то прокручивая в голове.

– Идёт! – довольно блеснула глазами.

– Ладно, – сказал я недовольно, – на сём договорились. Дай, – забрал платок, а потом потянул майку из её рук.

– Эй, эй, – она вдруг вырвала у меня эту тряпицу и торопливо спрятала её за спину, чему-то криво при этом улыбаясь. – Я же обещала!

– Ну… Тогда пошли, – я предложил локоть, и она тут же за него уцепилась.

На подходе к лагерю я почувствовал, что Кузю начинает нервно поколачивать. Покосился: у неё опять начали срываться слезы.

– Что? – я остановился и озабоченно посмотрел ей в лицо.

– Страшно… – прошептала Наташа и попыталась ткнуться лбом в моё плечо.

– Вот не надо… – я мягко увернулся и подумал обречённо: «Началось… Да как быстро…»

Кузя горестно вздохнула, постояла, глядя куда-то в сторону, потом двинулась вперёд. Я молча пристроился рядом. На душе было муторно, словно на мне неожиданно повис крупный долг – и когда только успел?!

Первым со скамьи нас заметил Алексеич. Он курил, прикрывая огонёк папиросы ладонью.

– О, – произнёс негромко, скользнул цепким взглядом по мокрым дорожкам на Кузиных щеках и кивнул мне с одобрением.

– Наташ, ты что? – бросилась к нам от стола встревоженная Томка.

– Очень за Арлена Михайловича переживает, – мрачно сказал я.

Руки у Кузи взлетели и торопливо прикрыли лицо.

– Похвально… – процедила Тыблоко, натягивая крокодилью улыбку.

– Позаботься о ней, – подтолкнул я Наташу к Томке.

Тыблоко проводила уходящих девушек долгим взглядом, потом похлопала по скамье рядом с собой:

– Андрей, садись с нами, чайку погоняем.

Я нашёл свою кружку и сел, с опаской посмотрев на задумчивую Чернобурку. Из класса за столом я остался один. Помолчали, потом Мэри тишком понюхала свои пальцы и брезгливо поморщилась.

– Ай, что уж теперь… – решительно сказала Чернобурка, до того искоса поглядывающая за ней. С этими словами она решительно достала из-под скамьи сумку и выставила заготовленный, видимо, совсем для другого случая, запас: пару бутылок армянского пятизвёздного и пакет с «Белочкой».

Сидевший чуть особняком от нас усатый сапёр заметно оживился.

Мэри, судя по всему, не употребляла в своей жизни ничего крепче травки. После первой она ощутимо обмякла, после второй – полюбила весь мир и особо – сидящих за столом.